Ознакомительная версия.
Вашшуна легко опознала хищников по описанию Дорта. Этакие плоские, с костяным панцирем тараканы под два метра длиной, с гибкой чуть ли не метровой шеей и тыквообразной головой. Голова эта напоминала шкатулку, верхняя часть которой поднималась, словно на шарнирах, и получалась диковинная пасть, похожая на ковш экскаватора с крышкой сверху. На нижней челюсти имелись два смотрящих в стороны глаза. Настоящее природное чудо! Мощная шея переходила в ушастую голову, задние вытянутые вперед лапы были похожи на ласты. Благодаря упору на них скатраг мог поднимать свое тело перпендикулярно земле, доставая пастью до трехметровой высоты. С такими несуразными задними конечностями неудобно было ползти вперед, да и ходить получалось с трудом. Зато эти монстры довольно шустро бегали… задом. Четыре передние конечности ничем не отличались от тараканьих, только размеры у них были гораздо больше. Считалось, что скатраги не очень прожорливы из-за маленьких зубов и сравнительно небольшой тыквы-пасти. А старожилы утверждали, что эти твари не так едят, как пьют, – высасывают кровь из жертвы.
Опасный противник, имеющий только одно слабое место в срединной части шеи. И на него старались выходить как минимум парой копейщиков. Или поражать монстра с дальней дистанции. Главное и вожделенное богатство, сияющего симбионта, скатраги носили под костяной створкой за своими глазами, почти возле самой шеи. И сами носители обладали чуть ли не удвоенной живучестью.
Так что желание людей избежать встречи сразу с троицей таких тараканообразных тварей было вполне оправдано крайними опасениями за собственную кровушку. Тогда спрашивается, чего тут вообще делать?
Этот вопрос и задала Шаайла, рассматривая диспозицию и прикидывая свои действия. Ну а Медовый сразу сыпанул очередной информацией:
– Так ведь некоторые охотники предпочитают здесь покрутиться до истечения пятисуточного срока, чем опоздать на час или несколько. Опоздание Дланью не прощается, следующая выдача производится ровно через пять суток после предыдущей. Приходят заранее, прячутся в норах на стене или на скалах, да и, когда народу слишком много, хищники не слишком себя агрессивно ведут, напролом не лезут. Заодно встречи назначают, новостями обмениваются, занимаются меновой торговлей.
Девушка смело шла вперед, на этот раз даже не останавливая спутников:
– А почему никто не догадается построить крепость вокруг Длани? Так же будет удобнее.
– Об этом не только я задумывался, – ответил Медовый. – Другие тоже частенько спрашивают у старожилов. А те отговариваются: мол, пытающиеся окружить Длань преградой обязательно умирают в течение одного-двух лутеней. И так, дескать, было всегда. Лично я за три года не видел ни одного человека, который бы утверждал о начавшемся, а потом прекратившемся из-за смертей строительстве. Люди здесь быстро привыкают слушать дельные советы более опытных. Иначе долго на Дне не протянешь…
Когда же и он рассмотрел первого из кровососов, то резко остановился. Предложил напарнику опустить носилки на землю и приготовился метать ножи.
– Если ее могущество не справится, то у нас шансов еще меньше, – сказал он Червяку. – Копья нужны, длинные и прочные…
А только что упомянутое «могущество» так и двигалось навстречу приближавшейся к ней твари. Только в этот раз вашшуна не успела даже болью ударить – скатраг резко поднялся вертикально, заклекотал раздраженно, словно индюк, а потом вдруг побежал… назад. Его сородичи, ждущие, пока к ним, как перезрелые яблоки, не свалятся незадачливые скалолазы, не видели приближавшейся колдуньи, но услышали сигнал вольного охотника. После чего даже не заклекотали, а сразу бросились наутек. И весь десяток прирученных собачат с рычанием понесся следом за монстрами.
Дива была явно раздосадована. Остановившись, она жестом подозвала подданных к себе и набросилась на Дорта, словно это он подговорил трех тараконоподобных существ сбежать от укрощения:
– Нет, ты видел, а?! Ну почему они убегают? Это же неправильно! Я даже ничего сделать не успела. Или ты умолчал о чем-то важном? Признавайся!
Дорт втянул голову в плечи, не зная, что сказать. А бывший разбойник Барс, не удержавшись, вдруг совсем неуместно фыркнул. Тут же готовые метнуть молнии глаза уставились на него:
– Червяк, ты что?! Что тебя так рассмешило?
– Ваше могущество, я вас тоже боюсь, – сказал тот, – но, тем не менее, признаюсь, о чем я догадался: скатраги испугались, потому что… как бы поделикатней выразиться?.. Они ни разу еще не встречались с такими охотницами.
Понять его было нетрудно: мол, такая страшная на личико, что даже твари пугаются. Шаайла уже вознамерилась наказать разбойника болью, но вдруг подумала:
«Он и наверху, в той банде, был одним из самых умных и образованных. Такие не станут угодничать и дрожать от страха. Сломить его можно, и он даже не догадывается, как просто мне это сделать. Но зачем? Зачем мне глупый и дрожащий… хм… червяк? Раз он здесь, то наверняка понял самое главное: возле меня он в десятикратно большей безопасности, чем с другой, собранной из здешних отморозков бандой. Так что… пусть…»
Она улыбнулась.
– Ну-ну! Смейся, смейся над моей внешностью! Вот разозлюсь и тебя сделаю таким же «красавчиком». Что тогда запоешь?
– О-о-о! Разве мужчина такого боится? – насторожившийся было Барс расслабился. – Главное в его нелегкой судьбе – это порадовать женщину правильными словами. А как у него уши закручены или насколько нос длинный – сущие пустяки. Женщины со второй встречи уже не обращают на такое уродство внимания.
Слово «уродство» он произнес зря. Шаайла опять нахмурилась и захотела показать, кто тут главный. Но тут же вспомнила, о чем только что думала, и неожиданно для самой себя спросила:
– А как мужчины относятся уже на второй встрече к уродливым женщинам?
Команда опять двинулась вперед, преодолевая последний отрезок перед Дланью.
– Там все намного сложней, – начал Дорт. – Хотя возникновение симпатии во многом зависит от того, что есть привлекательного у женщины. Соблазнительные стройные ножки, изумительная фигурка, роскошная грудь, очаровательная шейка. Плюс изящные руки, бархатистость кожи, даже ноготки… Пусть и в гораздо меньшей мере, но их мужчина все равно подмечает на уровне инстинктов. А кое-кто теряет голову, только увидев женский пупок. Или созерцая ее со спины. Или чувствуя запах. И первое впечатление от какого-то дефекта на лице со временем стирается, особенно если у женщины добрый и веселый характер, прущая в пространство вокруг позитивная энергия. Ну и самое главное – это время. Побудь женщина рядом с мужчиной сутки-другие и, если он ей хоть чуть-чуть приятен, она начинает распространять вокруг себя флюиды влюбленности, и он… да, да! И он легко попадается в сети если уж не любви, то сильной привязанности. И внешность становится не главным. На первое место выходит внутренний мир. А это гораздо важнее, чем внешность.
Ознакомительная версия.
