– Правильно. По четыре десятка в каждой возрастной группе. И это обстоятельство следует положить в основу твоих рассуждений.
– Погоди, не сбивай меня. Ты взрослый, свободно владеешь барнотским. Почему тогда не тебя, а маленькую девочку, новичка, первокурсницу назначили преподавать?
– Ронька – вообще особый случай. Она младшая по старшей женской линии. Ее все балуют.
– Ничего себе балуют. Ты бы видел ее лицо, когда выяснилось, что вместо того, чтобы учиться, она будет учить.
– Она не справилась с задачкой. Ей известно, что бродяги из тех мест, где живет баба Зоя, пережидают муссон в пещерах Феофана. И там есть коммуникатор со спутниковой тарелкой. Дед Витян, если бы прознал про огорчение любимой внученьки, на другой день бы примчал бабулю на выручку. Его гидроплан дождика не боится.
– Так ее все так сильно любят, что нарочно подставляют, чтобы жизнь медом не казалась. Добрые вы.
– Не ярись. Как лист опадет, тут такая доброта начнется! С севера волчьи стаи придут. С гор – барсы. И медведи-шатуны к теплу потянутся. В сортир будем ходить рассыпным строем с оружием наизготовку. И на уроках держать под прицелом окна, двери и вентиляционные решетки.
Ладно, давай вернемся к теме. Я тут братанам и сеструхам бормотну про твою затею, так что не падай со стула, если к тебе ни с того ни с сего кто-то подкатит и начнет нехилые байки в уши вдувать. Мотай на ус, черниль бумагу. Если какую туфту за реал примешь, зла на тебя никто не поимеет.
– А эти братаны и сеструхи они кто? Группа какая-то? По интересам, или как?
– Или как. Родня это моя и Ронькина. Если по ней считать – строится цепочка из семи бабушек. Когда Ронька родит – седьмая бабушка станет восьмой, и у остальных по единичке к номеру прибавится. У каждой бабули детишек больше, чем по одному, а у них тоже детишки. Если в обычных категориях излагать, то в четвероюродных трижды внучатых определениях заплутаешь так, что глаза к носу сойдутся. Их только в школе полсотни учится. Прямая кровная родня.
Если еще и свойство учитывать, то, наверное, только ты да Сорнелли чужаки. Чего, думаешь, вокруг него женский пол подолами метет? Свежая кровь. Сумеешь у нас годика на три задержаться, оглянуться не успеешь – станешь героическим папиком.
– Погоди пугать. Я чего понять не могу. Твоя мама – она же для Рони четвертая бабушка. То есть бабушка прабабушки. Но ведь ей лет совсем ничего. Двадцать, ну, может, двадцать пять. Она тебя во сколько лет родила?
– Ну, ей уже за восемьдесят было.
– А сейчас?
– Сотни еще нет. Впрочем, я, кажется, врубился. Только ведь во всем мире на всех планетах врачи борются со старостью. И организм омолаживают, и жизнь продлевают. Или ты про это новостей не читаешь?
***
Гошка словно в воду смотрел. Едва листопад завершился, плотно лег снежок, облепив мокрыми хлопьями пожухлую траву. Пригнул ее к земле, и, схваченный морозцем, закрепил белизну зимнего пейзажа. Утром были отмечены следы хищников. Не на дорожках внутренней территории школы, а в охранной зоне, патрулируемой лесниками.
Теперь меньше чем по трое школьники не ходили. Взрослые из числа учеников повязали головы лентами в черно-белую клетку, чтобы остальные знали к кому обратиться за помощью при нужде. Очень красивая девочка лет десяти, вместе с которой Джек слушал гуманитарные курсы, завалила росомаху, засевшую по пути в дровяник.
Учительница вязания вспугнула тигра с крыши спортзала, а Сорнелли задушил волка. Вернее, придушил. Когда серый уже почти совсем задохнулся, его швырнули в сугроб и усладили слух благоговеющих зрителей экспрессивной тирадой. Кажется, по-итальянски. На вопрос о причинах столь гуманного отношения к хищнику ответил, что ушедший волк, несомненно, убедит своих сородичей не искать приключений в местах населенных обидчиками пушистых лесных добряков.
Шутка из уст этого австралопитека на все лады повторялась между учениками, и навела Джека на мысль, что его предубеждение к этому парню не слишком справедливо.
А потом пришли барноты и всех перекусали. Глядя на следы острых клыков, перепачканные жвачкой из травы, смешанной со слюной, неожиданно поймал себя на том, что не столько возмущен, сколько восхищен упорством, с которым зверьки проделали этот нелегкий труд. На каждого из пятерых пришлось по восемьдесят запястий. И еще им приходилось что-то жевать в промежутках между процедурами. Похоже, это были далеко не финики.
Джек тайком попробовал лизнуть. Лучше он сделает пятьдесят отжиманий. А вообще это была прививка от гадкой болезни, вроде бешенства, которую заметили среди мелких куниц. Человеческую вакцину приготовить не успели, но у барнотов, оказалось, есть своя. Почему-то вспомнилось, что множество точечных шрамиков разной степени свежести он видел на запястьях Рони.
***
Барнотский давался Джеку туго. Не получалось у него различить такую смесь свистов, щелчков, кряков и шипений. Простейшие понятия типа приветствия или выражения благодарности еще освоил, и словно в стену уперся. Формально, как будто, дела шли неплохо. Слов он выучил очень много. Правилами овладел. Если без поспешности, то мог озвучить любую мысль. Пусть коряво, но однозначно. Но при попытках общения мгновенно терял смысл услышанного и впадал в ступор.
По остальным предметам успевал нормально. А история культуры увлекла его так, что он позабыл о своих помыслах, о богатстве и славе на журналистском поприще. Древние цивилизации Земли. Буйство красок в произведениях живописцев с Клайды. Лаконичность Дорментинских графиков. Волшебные сюжеты миниатюристов Гурании. Он черпал и черпал впечатления из школьной библиотеки, из ресурсов местной сети.
Учебный год завершился как-то уж очень неожиданно. Все было так здорово, и вот пора на каникулы. Вертолет забирает его с той самой косы, до которой прошлым летом не довез километров на триста.
Провожают его трое взрослых. Тринадцатилетний Гошка, Рони, и их сеструха Томочка, что застрелила росомаху еще по осени. Ей одиннадцать. Неподъемные чемодан и сумка, стоящие тут же на песке, так и не были распакованы за весь учебный год. Одежда на любой сезон, школьные принадлежности, оружие и боеприпас… ну все необходимое в школе было. А чего-то особенного душа не потребовала. Это, похоже, у местных еще с бродяжьих времен в крови, когда все на себе носили. Ничего лишнего. Если можешь без чего-то обойтись, выбрось или отдай кому-нибудь. Вот ведь, въелось в подкорку. Если вернется сюда осенью, то с пустыми руками. Толко Роньке привезет маленький гостинчик. Какую-нибудь вкуснятинку.
