— Ха! — Карин еще раз глотнула жидкого огня, и язык поднял руки перед ее настойчивостью. — Сын Проповедника. Слава Богу, что существует агнос… стицизм. Понимаете, что я хочу сказать?
— Вы хотите сказать: «Как вы намерены ориентироваться в фрактальном континууме, если не умеете играть в детские игры?»
— П-похоже… — Карин икнула.
— Но вы… — Он запнулся, будто его язык тоже перестал ему подчиняться. — Впрочем, это не важно.
Яркие огни вертелись у Карин перед глазами. Голограммы кружились и переливались, все вместе и каждая по отдельности.
— Вот где, оказывается, скрывалось мю-пространство, — сказала Карин. Или подумала, что сказала, и свалилась с табурета.
Нулапейрон, 3405 год н. э.
— Что? — Том оторвал глаза от инфора. Он сидел, скрестив ноги, около главного входа в школу.
— Страдаешь от одиночества? Ведь твой маленький друг уехал…
Том уменьшил изображение на дисплее:
— Чего ты хочешь, Алгрин?
Прошло одиннадцать дней после отъезда Чжао-цзи.
— Я слышал, ты можешь нанести ему визит, — Алгрин пнул Тома в колено. — Ведь ты получил пропуск.
Том закрыл глаза:
— Согласен, Алгрин. Пропуск может послужить для целой группы. Я могу провести еще шестерых, и мы должны отправиться в путь не позднее чем завтра. — Он услышал, как Алгрин от удивления поперхнулся. — Потом будет поздно, срок пропуска истекает.
Все это ему объяснил Капитан, когда Том попросил у него разрешения посетить в выходной день более высокие страты.
— Неплохо, девчушка…
Сзади к Алгрину подтянулись приятели. Среди них был и Петио. Его бледное лицо казалось более бледным, чем обычно. Рубашка Петио была распахнута на груди, и что-то двигалось по его животу. Страх охватил Тома, когда он увидел, что это нечто приобретает очертания бьющего крыльями красного дракона.
— Это от твоего маленького друга, — Алгрин усмехнулся, и Петио запахнул рубашку.
— Что…
Алгрин подошел к мальчикам и вытащил из гущи толпы за ухо маленького Дарфредо:
— Ты объяснишь. А у нас есть дела и поинтереснее… Пошли, ребята.
Том подождал, пока Алгрин с приятелями исчез. Только тогда он поинтересовался у Дарфредо:
— С тобой все в порядке?
— Ублюдки! — Дарфредо, всхлипывая, тер ухо. — Ничего, все нормально.
— Откуда это у него? Я имею в виду подвижную татуировку.
— Она предназначалась тебе, — Дарфредо фыркнул. — К воротам пришла старая чжунгуо жэнь. Она спросила тебя. Петио назвался Томом Коркориганом, и она сделала ему инъекцию фемтоцитов.
— Ужас!
Том был почти рад, что это сделал Петио. Кто бы захотел, чтобы по его коже ползал фемтоавтомат?
— Это что-то вроде послания от Чжао-цзи, — Дарфредо снова фыркнул. — Вот и все, что я знаю.
Чжао-цзи не выразил восторга относительно посещения Тома. Возможно, он просто догадывался, что ему придется заплатить за это.
— Слушай, Дарфредо. Не попадайся Алгрину на глаза в течение нескольких дней. Хорошо?
— Мог бы об этом и не говорить. Том смотрел, как Дарфредо убегает.
«Будь добрым, — подумал он. — Будь добрым, пока тебя не загонят в тупик… Что это, стратегия или трусость?»
* * *
Их глазам открылся калейдоскоп красок: кремовые панели, инкрустации из перламутра, обрамленные золотом. Искрящиеся фонтаны; танцующие серебристые блики. Хрустальные птицы насвистывали сладкозвучные мелодии, взмывая вверх и порхая в просторных залах с высокими потолками, где воздух был напоен ароматом роз.
Чем выше семеро учеников поднимались, тем яснее видели все вокруг. Вот в потолке растворился последний из шести люков, и оттуда спустились большие, сверкающие начищенной латунью, эскалаторы. Юноши поднимались наверх, стоя на движущихся эскалаторах, как будто были дворянами. Они стремились туда, где повсюду царили свет и музыка.
— Красиво, — вздохнул Петио.
Неподалеку от них медленно кружилось на столе блюдо с необычными плодами. Каждый плод состоял из двенадцати груш. Слуга в ливрее поинтересовался, не хотели бы они попробовать чистый сок гриппла или спримы.
— Вряд ли, — с презрением объявил Алгрин. Его лицо исказила гримаса.
«Если бы я мог остаться здесь! — думал Том, глядя на вращающуюся медную конструкцию, которая могла быть или левитирующей скульптурой, или каким-то механизмом. — Но кто бы тогда позаботился о Парадоксе?»
Парадокс за это время превратился в тощего молодого кота. Это был абсолютно белый горный кот, одинокое животное, приспособившееся к жизни в туннеле. Однако каждый раз, когда Том приносил ему вместе с едой еще и маленький мяч, он вновь становился игривым котенком.
— Смотрите! — Один из друзей Алгрина показал на смеющихся юношей в бархатных рубашках и мягких шляпах.
Юноши играли, подкидывая ракетками волан. За ними наблюдали изящно одетые девушки.
Том ничего не знал ни о родителях Чжао-цзи, ни о том, как приятель попал в Школу для неимущих. Вероятно, его потеряли в одну из предыдущих поездок, когда цирк мастера Пиня посетил нижнюю страту.
Над бассейном с прозрачной водой парил в воздухе золотой павильон. По обе стороны бассейна располагались небольшие водопады, образуя сверкающие арки. В воде мелькали темно-красные рыбки.
«Если бы я мог присоединиться к семье Чжао-цзи, — подумал Том. — Я бы тоже мог путешествовать…»
На витрине кондитерской лавки лежал перевязанный ленточкой дракон, сделанный из джантрасты. Лакомство стоило тридцать корон. Там, откуда пришел Том, на такую сумму семья могла бы прокормиться в течение половины стандартного года.
Мальчики прошли мимо странных рифленых колонн; мимо места, где звучала сверхъестественная музыка; мимо нескольких парящих в воздухе павильонов с высокими, облицованными панелями потолками. Они миновали несколько колоннад и очутились на рыночной площади. Но этот рынок не имел ничего общего с рынком из детских воспоминаний Тома.
На блестящих стойках висели выставленные для продажи левитоциклы. Под стеклом на витрине были разложены ряды начищенных до блеска рапир и шпаг. Любой желающий мог купить здесь инкрустированные драгоценными камнями шахматы, платиновые подставки для глобусов с искусственной подсветкой или тяжелые бархатные накидки, колышущиеся в потоках теплого воздуха.
Мимо стоек с одеждой проплыла стройная молодая женщина. Она поразила юношей своей неземной красотой. Ее золотистые волосы прятались под сверкающей сеткой, поверх платья цвета слоновой кости были наброшены тонкие, развевающиеся при ходьбе шарфики. Следом за нею двигалась свита слуг в черных и бежевых ливреях.
