Ви Тя пялил на нее глазенки из-под воды и улыбался уголками губ.
Шо покачала головой. А как по-другому ответить на этот вопрос, если ребенок стал гуем… Гуи ведь не рождаются, они просто существуют.
Господин кивнул: «Скоро вас отправят домой».
Он вышел из комнаты, вместо него пришли сердитые строгие мужчины, все в официальных костюмах. Доктор А Лье Шо тоже был среди них. Мертвый свет неоновых ламп отсвечивал в круглых очках, так что и глаз было не видно. Он даже не глянул в ее сторону. Никто не обращал на нее внимания. Все спорили между собой, кричали, ругались, словно разом сошли сума.
А потом у доктора зазвонил телефон.
– Как пропал? На нем же был браслет! Снял? Срочно перекрыть систему вентиляции. Законсервировать здание, отрезать от внешнего мира.
Она снова осталась одна и, чтобы не было страшно, начала мурлыкать под нос старую колыбельную.
На столе лежала забытая папка с пачкой фотографий, которыми доктор тряс перед остальными, что-то доказывая. На каждой был Ви Тя. Он был опутан проводками и трубками, обклеен датчиками. Испуганный, осунувшийся, печальный. Совсем не похожий на злобного духа. Ей вдруг показалось, что она слышит, как он тихо плачет где-то в соседней комнате. Сердце сжалось.
Ее отправят домой к ма… Что будет с ним? Он так и останется в этой ужасной больнице среди злых кричащих людей. Никто не обнимет его. Никто не споет ему песню про золотого слона. Никто не утешит. Они победили друг друга и оба проиграли. Наверное, Шо плохая, раз ее эмбе родился гуем. Что тут поделаешь? Какая мать, такой и ребенок, говорила ма.
Шо прислушалась, звук становился все отчетливее.
Хнык, хнык.
Он шел откуда-то сверху, из тех дырочек, откуда раньше дул холодный ветер.
Шо взобралась на стол.
– Ви Тя, – позвала она. – Это ты?
Хныканье затихло, по вентиляции что-то прогромыхало.
– Та? – послышалось совсем рядом.
Сердце зашлось от радости.
– Ви Тя, я сейчас.
Срывая ногти, она попыталась отодрать крышку вентиляции.
– Ай! Слишком высоко. Не могу открыть. Ви Тя, иди сюда. Иди ко мне. Я не дам тебя в обиду. Что-нибудь придумаю…
Черный как сажа вихрь просочился сквозь дырки в потолке и осел на руках, принимая форму ребенка. Ви Тя приник к ее щеке. Осторожно спустившись, Шо села в уголке, обнимая мальчика. У них еще есть время.
Подумав, Шо подняла майку и дала сыну грудь.
Спи крепко, усни, мой малыш. Мама воды принесет и спину слона помоет…
Любовь Романова
Жареные сосиски
Рассказ
Щерба готов был пожертвовать годом своей жизни, чтобы эта дорога никогда не заканчивалась. Он обреченно ерзал в пробке на Ярославке, сажая аккумулятор. В офисе его давно ждало новогоднее застолье, больше походившее на поминки. Поминали журнал. Уже ни для кого не было секретом, что деловое издание испустило дух – оставило своих владельцев под грузом невыплаченных гонораров и налогов.
– Елки зеленые! – выругался Щерба, резко прижав тормоз.
Оранжевая «ауди» впереди сделала неуклюжую попытку вырваться из потока. Ее передние колоса угодили в серую кашу на обочине, задние пошли юзом, и в лобовое стекло «форда» Щер-бы ударил фонтан грязи. Движение на Ярославке окончательно встало.
– Чертяки китайские!
Вышло совсем беззлобно. Даже ласково. Щерба почувствовал благодарность незадачливому водителю «ауди». Перегородив дорогу, он продлил отсрочку перед встречей с учредителями почившего журнала.
Нет, эта встреча ничем не угрожала ни жизни, ни здоровью. Ожидалась всего лишь очередная порция тоскливых вздохов и вялых попыток найти выход из сложившейся ситуации. Ситуации, которую как нельзя точно описывало слово «задница». Родиону Щербе предстояло провести пару часов в редакции, где витал запах «оливье» из пластиковых контейнеров и тяжелый спиртной дух. Журналисты, наверняка, примут лишнего и учинят допрос, ждать ли им зарплаты до праздников? Директор по продажам и главный редактор будут стыдливо прятаться за худую спину Щербы, а Щерба – многозначительно улыбаться, мол, не переживайте, на мели не оставим.
Какой там не оставим! Где бы самому парой штук разжиться? Рекламных денег, собранных перед Новым годом, еле-еле хватило, чтобы расплатиться с типографией. А заброшенное с появлением журнала личное маркетинговое агентство Щербы год как не давало прибыли. Малый бизнес, особенно консалтинговый, не прощает инертности. В этом деле, чтобы сдвинуться хотя бы на шаг, нужно бежать со всех ног, а Родион уже давно не просто стоял на месте – шел в другую сторону.
Последние дни он все чаще спрашивал себя: появись возможность отмотать бобину времени и вернуться на два года назад, стал бы он затевать этот проект? Рискнул бы выдергивать с нагретых мест Сашку Невского – талантливого арт-директора, Пашку Шостока – старшего менеджера по продажам с шилом в пятой точке и Валюху Якиманова – ушного, как сто чертей, редактора. Стал бы? Щерба морщился, словно от зубной боли, и признавался: да! Да, хотя бы потому, что минувшие два года были наполнены смыслом, а редакционный ящик пух от писем читателей.
В эти двадцать четыре месяца уложилась целая жизнь. Не маленькая такая жизнь – лет в семьдесят. В ней была серия статей, испортивших бизнес психологической секте с филиалами по всей стране, череда интервью с первыми лицами столпов отечественной экономики, война с рейдерской конторой и бесконечное количество рукопожатий с людьми, которые никогда не узнали бы о существовании Родиона Щербы, не будь журнала. В нее уместились большая победа и огромное поражение. Дьявол побрал бы этот кризис!
Салон автомобиля наполнили кладбищенские стоны.
– Я! – Щерба прижал к уху коммуникатор.
– Когда будешь? – унылая интонация Якиманова подсказывала, что журналисты успели дойти до кондиции и главный редактор ждет подкрепления в виде генерального директора.
– Валь, в пробке толкусь!
– В такое время? – в голосе редактора прозвучало сомнение.
– Не веришь, что ли? Загляни в Яндекс – посмотри, сколько баллов на Ярославке.
Небольшая пауза, и Якиманов снова заговорил. Температура его тона понизилась еще на десять градусов.
– Два балла. Ярославка почти свободна. Так когда ты будешь?
Щерба попытался ответить что-то в меру грубое и предложить подъехать – полюбоваться на эти «два балла», но в коммуникаторе повисла глухая тишина. Связь оборвалась.
– Вот уроды! – повторный вызов не дал результатов. Антенка в углу экрана оказалась перечеркнутой. Сигнал пропал. – Паразиты, мать вашу!
Кого он имел в виду, Щерба и сам не знал. В его представлении где-то далеко в светлом офисе с зеркальными полами и хромированными светильниками сидели уроды-паразиты, задумавшие испортить ему жизнь. Не только глобально, но и по мелочам. Надо же было отрубить связь в такой неподходящий момент. Теперь Валька подумает черт знает что. Впрочем, уже думает. Все они, вчерашние друзья, сегодняшние собратья по несчастью, размышляли, какой леший дернул их сесть за баранку этого пылесоса! Тревожно молчали, пристально смотрели на виновника их бед, то есть Щербу, и мечтали сдернуть с тонущего корабля без потерь. Финансовых потерь.
