— Там в джипе должны быть какие-нибудь станины — можно поставить их на две небольшие треноги. Посмотри, что можно придумать, пока я разожгу костер.
Через двадцать минут ему удалось разжечь маленький, но страшно дымящий костер. Орсино все еще возился с джипом, пытаясь снять станины пулемета. Он их разобрал, но никак не мог собрать снова. Наконец, офицер предложил свою помощь. Ему собрать пулемет тоже не удалось.
— Смотри, — сказал Орсино, войдя в раж. — Здесь все правильно, упорный винт в порядке, задние стойки тоже — так мне кажется. Должен же быть какой-то способ закрепления передних!
За счет двух испорченных настроений и четырех стертых ногтей им удалось наконец добиться, чтобы «упорный винт» действительно подпирал две передние стойки, и поднимать его приходилось путем установки задней ножки треноги.
— Никчемный из тебя офицер, — сплюнул Орсино.
Тут пошел дождь, сразу же загасив и без того еле дышащий костер. Они молча залезли под джип, имея по пулемету на каждого, взяв каждый на себя по 180 градусов обзора.
Чарлзу было относительно сухо, за исключением того, что на его левое колено стекала струйка холодной воды. После часа напряженного вглядывания в темноту, где было ничего не видно, он услышал похрапывание и толкнул офицера ногой.
Тот очнулся и проговорил:
— Мне кажется, чтобы не заснуть, лучше говорить.
— Со мной, пират, все в порядке.
— Слушай, оставь это — где ты набрался этих пиратов, гангстер?
— Ведь ты вне закона, так?
— Черт тебя дери! Это вы вне закона! Вы восстали против законного Североамериканского Правительства. Даже то, что вы победили — временно — не значит, что вы правы.
— Именно тот факт, что мы победили, и говорит о том, что мы правы. А то, что ваше так называемое Правительство живет грабежами и обложением нас таможенными пошлинами, показывает, что вы были не правы. Чего я только не повидал с тех пор, как оказался среди вас, головорезов!
— Ну уж прости! Уважение к дому, святость брака, нравственность в отношениях полов, закон и порядок — ведь там у вас ничего подобного, ведь так, гангстер?
Орсино сжал зубы.
Кто-то тебе наболтал с три короба. Там у нас в Синдике столько же семейной жизни, нравственности и порядка, сколько и здесь. А может, и больше.
— Чушь! Я видел разведданные. Знаю, как живут простые люди. Ты будешь говорить мне, что у вас нет сексуальной распущенности? Полигамии? Полиандрии? Разрешенных азартных игр? Бесконтрольной торговли спиртным? Коррупции и шантажа?
Орсино посмотрел в дождь сквозь ствол пулемета. В этих словах было слишком много верного.
— Слушай, возьми, например, меня, среднего молодого человека с территории Синдика. Я знаю, может, с сотню людей — грубо говоря. Я знаю от силы трех женщин и двух мужиков, которых мог бы с натяжкой назвать распущенными. Я знаю одну семью, где есть две жены и один муж. Я вспомнил еще кое-что, что ты забыл упомянуть — это любовь вчетвером. Таких я знал, но с тех пор они уже давно разбились на постоянные пары. Я вообще лично не знаю ни одного, кого можно было бы заподозрить в полиандрии, но слышал о трех таких. А все остальные — это обычные пары среднего возраста.
— Ха-ха! Среднего возраста! Ты хочешь сказать, что когда вы рассуждаете о нравственности, вы вообще не касаетесь тех, кто еще не достиг среднего возраста?
— Конечно, — озадаченно ответил Чарлз. — А вы нет?
В ответ раздалось только фырканье.
— Что такое Окад? — спросил Чарлз.
— О-кад, — по слогам произнес офицер. — Отдел кадров Североамериканского Военно-Морского Флота.
— А чем ты там занимаешься?
— Чем занимается отдел кадров? — терпеливо ответил лейтенант. — Мы набираем людей, определяем уровень их подготовки, присваиваем звания, обучаем личный состав.
— Бумажная работа? Понятно, почему ты не знаешь, как стрелять или водить машину.
— Если бы ты был мне не нужен для прикрытия меня сзади, я бы просунул этот ствол тебе в глотку. Чтоб ты знал, гангстер, все офицеры должны отдежурить на бумажной работе перед тем, как их припишут к постоянному месту службы. Я буду служить на подводных лодках.
— С чего это?
— Это семейная традиция. Мой отец — командир подводной лодки. Это капитан Ван Деллен.
«О Боже! Ван Деллен. Тот, которого убил командор Гриннел. Паренек еще не знает, что его отец был потерян при срочном погружении», — промелькнуло у Орсино в голове.
Дождь кончался. При дуновении ветра с листвы и веток с шумом падали крупные капли.
— Ван Деллен… — проговорил Чарлз. — Кое-что тебе следовало бы знать.
— Это подождет. — напряженным шепотом ответил офицер и щелкнул затвором пулемета. — Я их слышу.
Она почувствовала, как в ней просыпается божественная сила, но это ощущение было еще очень слабым. Темно… так темно… она так устала… сколько ей лет? С момента ее рождения над головой сменилось более 800 лун. Она бежала впереди своих копьеносцев, когда услышала звуки выстрелов. Это подразумевало, что там — кузнецы с моря, а мы их убиваем при перши возможности.
Она издала короткий хриплый крик. Раздался треск сучьев. Один из копьеносцев замер, вглядываясь в направлении донесшегося до них звука. Она знала, что на его лице, не будь так темно, можно было бы заметить озабоченность.
— Занимайся своим делом, дурак! — взвизгнула она. — Или Бриджит…
Его дыхание перешло в свист, и она снова рыкнула на него. «Ты должна все время им показывать, кто здесь главный. Убить этого дурака? Не сейчас. Не сейчас, когда поблизости были кузнецы с ружьями, которые только и ждут, чтобы их отняли».
Божественная сила все сильнее вздымала ее грудь от гнева на их наглость. «Прийти в ее лес с их плюющимся железом! Хорошенько же она им выпустит кишки!»
Их там было только двое. Беззубая улыбка пробежала по ее старческому лицу. Уже более 30 лун ей не приходилось видеть сразу двоих кузнецов. Несмотря на все свои морщины, что она за чудо, особенно, когда у нее власть! Ее ничтожная племянница, тугодумка, может бегать и прыгать, но она никогда не станет таким божественным существом, как она сама.
Сестра ее — сморщенная старуха. Дни ее уходят. В старые времена ее бы заплевали, когда она в молодости отказалась пройти испытание. А нынешняя малышка — как там ее зовут? — та могла бы стать отличной носительницей власти, если бы накопила в себе божественную силу. Если бы ее сестра и племянница не удерживали слишком долго ее голову под водой, не кололи бы ее копьем в живот и не били бы головой об скалу.
