— Ты — Биджаз? — спросил гхола, входя в маленькую комнату, где содержался под охраной карлик. — Меня зовут Хейт.
С гхолой пришла группа стражников, чтобы заступить на вечернюю вахту. Пока они пересекали внешний двор, песок, приносимый ветром, хлестал их щеки, заставляя ускорять шаги. Теперь в коридоре слышались их добродушные шутки вперемежку со звуками, сопровождающими ритуал смены караула.
— Ты не Хейт, — возразил карлик, — ты — Дункан Айдахо. Я видел, как твое мертвое тело положили в ванну, и я был там, когда его извлекли, живое и готовое для обучения.
Гхола проглотил комок в неожиданно пересохшем горле. Свет золотистых глоуглобов был приглушен зеленой шторой. В их свете были видны капли пота на лбу карлика. Под маской трусливости и фривольности в нем чувствовалась сила воли.
— Муаддиб поручил мне допросить тебя, с какой целью тебя изготовили тлелаксу, — сказал Хейт.
— Тлелаксу, тлелаксу! — дурашливо пропел карлик. — Знаешь ли ты, кукла, что я сам тлелаксу? Кстати, и ты тоже?
Хейт смотрел на карлика. Биджаз излучал уверенность, которая заставляла вспомнить о древних идолах.
— Слышишь стражников снаружи? — спросил Хейт. — Стоит мне только приказать, и они задушат тебя.
— Ай-ай-ай! — укоризненно произнес карлик. — Вот ты, оказывается, какой. А еще говорил, что пришел сюда искать правду.
Хейту не понравилось спокойствие на лице карлика.
— Возможно, я ищу лишь будущее, — сказал он.
— Хорошо сказано! — похвалил Биджаз. — Теперь мы знаем друг друга. Когда встречаются два вора, им не нужно представляться друг другу.
— Мы не воры, — сказал Хейт. — Что, по-твоему, мы украли?
— Не воры, но игральные карты, — возразил Биджаз. — И ты пришел сюда, чтобы подсчитать мои очки. А я, в свою очередь, посчитаю твои. Так вот: у тебя две рубашки!
— Ты действительно видел меня в ванне тлелаксу? — с видимой неохотой спросил Хейт.
— Разве я уже не сказал? — удивился Биджаз. Он даже подскочил на месте. — С тобой пришлось немало повозиться — твое тело никак не хотело восстанавливаться.
Хейт вдруг почувствовал, что живет как бы во сне, контролируемый чужим мозгом, и что он может мгновенно затеряться в этом мозгу.
Биджаз склонил голову набок и обошел гхолу, глядя на него снизу вверх.
— Возбуждение пробуждает в тебе старое, — сказал он. — Ты преследователь, который никогда не сможет догнать то, за чем гонится.
— Ты — оружие, нацеленное на Муаддиба, — сказал Хейт, поворачивая голову вслед за карликом. — Что ты должен сделать?
— Ничего! — отрезал Биджаз, останавливаясь. — Это обычный ответ на обычный вопрос.
— Значит, ты нацелен на Алию. Она — твоя предполагаемая жертва?
— Во внешних мирах ее называют Хавт — Первое Чудовище, — сказал Биджаз. — Я слышу, как кипит твоя кровь, когда ты говоришь о ней.
— Итак, ее называют Хавт, — сказал гхола, прощупывая Биджаза, чтобы подобрать к нему ключ. Этот карлик отвечает так странно.
— Она — девственная шлюха, — сказал Биджаз. — Она вульгарна, умна, груба и добра — одним словом, ужасно глубока и многозначительна. Она не думает, когда думает, и разрушает, как кариолисовая буря, когда хочет созидать.
— Значит, твоя задача — говорить против Алии?
— Против нее? — Биджаз опустился на подушку у стены. — Моя задача — быть захваченным магнетизмом ее физической красоты. — Он улыбнулся, и на лице у него появилось выражение ящерицы.
— Нападать на Алию значит нападать на ее брата, — сказал Хейт.
— Это настолько ясно, что трудно разглядеть, — ответил Биджаз. — Но это правда: император и его сестра — одна личность, спина к спине, одно существо: наполовину мужчина, наполовину женщина.
— Так говорили Свободные в глубокой пустыне, — сказал Хейт. — Они восстановили кровавые приношения Шаи-Хулуду. Почему ты повторяешь их вздор?
— Ты смеешь называть это вздором? — спросил Биджаз. — Ты, который одновременно и человек, и маска? Да, но игральная фишка не может сама считать свои очки. Я совсем забыл об этом. И тебе трудно вдвойне, потому что ты служишь Атридесам как двойное существо. Твои чувства не так ясны, как твой мозг.
— Ты проповедуешь этот ложный миф о Муаддибе твоим стражам? — негромко спросил Хейт. Он чувствовал, как слова карлика опутывают его мозг.
— Это они проповедуют мне! — возразил Биджаз. — Они молятся. Почему бы и нет? Мы все должны молиться. Разве мы не живем в тени самого опасного существа во всей Вселенной?
— Опасное существо?
— Их собственная мать не захотела жить с ними на одной планете!
— Почему ты не отвечаешь мне прямо? Ты знаешь, мы можем допросить тебя по-другому! И получить ответ… так или иначе…
— Но я ответил тебе! Разве я не сказал, что миф реален? Разве я ветер пустыни, несущий смерть в своем животе? Нет! Я — слова! Такие слова, которые молниями ударяют в песок с темного неба. Я сказал: «Задуй лампу! Наступил день!» А ты продолжаешь говорить: «Дай мне лампу, чтобы я мог отыскать день».
— Ты играешь со мной в опасную игру! — сказал Хейт. — Думаешь, я не понимаю эти идеи цензунни? Ты оставляешь следы, такие же ясные, как птица на мокрой земле.
Биджаз хихикнул.
— Почему ты смеешься?
— Потому что у меня есть зубы и я не хотел бы, чтобы их не было, — умудрился выговорить Биджаз, не переставая хихикать. — Не имея зубов, я бы не мог их скалить.
— Теперь я знаю твою мишень, — сказал Хейт. — Ты был нацелен на меня.
— Эврика! Ты такая большая цель, как бы я мог промахнуться? — Он кивнул, будто бы самому себе. — Теперь я тебе спою. — Он замычал монотонно мелодию, повторяя одну и ту же музыкальную тему.
Хейт весь напрягся, чувствуя странную боль в позвоночнике. Он смотрел на карлика, видел молодые глаза на старом лице. От глаз к вискам тянется паутина тонких белых линий. Какая большая голова! Все черты замыкаются на большом рте, откуда доносится тягучий мотив. Этот звук наводит на мысль о древних ритуалах и народных преданиях, о старых обычаях, о полузабытых значениях слова. Что-то очень важное происходит здесь… очень смертельная игра мыслями наперекор Времени. Древние мысли звучали в пении карлика, как ослепительный свет на расстоянии, который все приближается и приближается, освещая жизнь через пропасть столетий…
— Что ты со мной делаешь? — выдохнул Хейт.
— Ты инструмент, на котором меня научили играть, — сказал Биджаз. — Вот я и играю на тебе. Позволь мне назвать тебе другие имена предателей среди наибов. Викурес и Кахиет… Джеддида, секретарь Корбы; Абумоджандис, помощник Баннарджи. Даже сейчас, в этот момент, кто-нибудь из них может вонзить нож в вашего Муаддиба.
