— Вы больны? — спросил Хейт. Он придвинулся ближе, внимательно глядя на нее стальными глазами.
«Кто это говорит? — подумала она. — Дункан Айдахо? Гхола-ментат? Или философ цензунни? Или пешка тлелаксу, более опасная, чем любой рулевой Союза? Мой брат знает».
Она снова посмотрела на гхолу. Что-то скрытое было сейчас в нем. Он начинен ожиданием.
— Благодаря своей матери я — Бене Гессерит, — сказала она. — Ты знаешь это?
— Знаю.
— Я использую силу Бене Гессерит и думаю, как думают они. Часть меня сознает священную необходимость генетической программы… и ее продуктов.
Она замигала, чувствуя, как ее сознание начинает свободно двигаться во Времени.
— Говорят, орден Бене Гессерит никого не отпускает, — проговорил он. И, приглядевшись внимательнее, заметил, как побелели пальцы, сжимавшие балконные перила.
— Я споткнулась? — спросила она.
Он видел, как глубоко она дышит, как напряжено каждое ее движение, как блестят ее глаза.
— «Споткнувшись, вы можете восстановить равновесие, перепрыгнув через то, обо что споткнулись», — механически произнес гхола.
— Бене Гессерит споткнулись, — сказала она. — Они хотят восстановить равновесие, перепрыгнув через моего брата. Они хотят ребенка Чани… или моего.
— Вы ждете ребенка?
Она с трудом удержала равновесие во времени и пространстве. Какого ребенка? Где? Когда?
— Я вижу… — прошептала она, — моего ребенка.
Она отодвинулась от края балкона, повернула голову, чтобы взглянуть на гхолу. У него горькое лицо из соли, а глаза — два круга блестящего свинца.
— Что… ты видишь такими глазами?
— То же, что и другие.
Его слова звенели у нее в ушах, обостряя сознание. Она чувствовала, что перешагнула через Вселенную… дальше, еще дальше… Ее окутывало Время.
— Вы приняли большую дозу спайса, — сказал он.
— Почему я его не вижу? — пробормотала она. Чрево всего сущего держало ее в плену. — Скажи мне, Дункан, почему я его не вижу.
— Кого?
— Отца моего ребенка. Я заблудилась в тумане тарота. Поскорее помоги мне.
Логика ментата дала точный расчет, и он сказал:
— Бене Гессерит хотят скрестить вас с вашим братом. С генетической точки зрения…
Она закричала.
— Яйцо во плоти… — с трудом прохрипела она. Ее охватил холод, потом нестерпимый жар. Невидимый муж ее темных снов! Плоть от ее плоти, то, чего не показывал ей оракул, неужели дойдет до этого?
— Вы рискнули большой дозой спайса? — спросил Хейт. В нем нарастал ужас, что эта женщина из рода Атридесов умрет, что ему придется смотреть в лицо Полу и сообщать ему об этом.
— Ты не знаешь, каково охотиться за будущим, — сказала она. — Иногда я мельком вижу себя, но иду своим путем. Я не могу смотреть сквозь себя. — Она опустила голову и покачала ею из стороны в сторону.
— Сколько вы приняли спайса?
— Природа отрицает предвидение, — сказала она, поднимая голову. — Ты это знаешь, Дункан?
Он заговорил мягко, рассудительно, как с ребенком:
— Скажите мне, сколько спайса вы приняли? — левой рукой он придерживал ее за плечо.
— Слова так примитивны и двусмысленны, — она отодвинулась от него.
— Скажите мне…
— Посмотри на Защитную стену, — Алия указала перстом вдаль, ее вытянутая рука дрожала. Местность разрушалась в ее всепоглощающем видении — песочный замок под невидимыми волнами. Она перевела взгляд на лицо гхолы. Черты его лица менялись, становились то старыми, то молодыми… старыми… молодыми. Он был самой жизнью, напористой, бесконечной… Она хотела бежать, но он схватил ее за руку.
— Я позову врача, — сказал он.
— Нет! Я должна иметь видение! Мне нужно знать!
— Идемте внутрь.
Она смотрела на его руку. Там, где его рука касалась ее тела, она чувствовала электрическое напряжение, которое и искушало, и пугало ее. Она рывком высвободилась и проговорила:
— Нельзя удерживать водоворот!
— Вам нужна медицинская помощь!
— Разве ты не понимаешь? Мое видение неполно, только фрагменты. Оно мигает и дергается. Я должна запомнить будущее. Разве это не ясно?
— Что толку в будущем, если вы сейчас умрете? — он осторожно повел ее в помещение семьи.
— Слова… слова… — бормотала она — Я не могу объяснить их. Одно должно вызывать другое, а здесь нет причин… и нет следствий. Нельзя оставлять Вселенную в таком виде!
— Ложитесь! — приказал он. «Какой он прочный!» — подумала она.
Холодные тени окутали ее. Она чувствовала, как ее собственные мышцы ползут, словно черви. Только пространство постоянно, все остальное неустойчиво. Кровать покрылась множеством тел, и все это были ее тела. Время стало множеством перегруженных ощущений. Не было единой реакции времени, не за что было ухватиться. Это Время. Оно движется. Вся Вселенная скользит мимо, назад, вперед, в сторону…
— Оно лишено предметности, — пыталась объяснить она. — Его нельзя обойти или пройти над ним.
Вокруг нее копошились люди. Кто-то держал ее за руку. Она проследила за этой рукой и увидела лицо… Дункана Айдахо! Его глаза… неправильные, но это Дункан — мужчина — ребенок — старик — мужчина — ребенок — старик… Каждая черточка лица выдает его тревогу за нее.
— Дункан, не бойся, — прошептала она. Он кивнул, не отпуская ее руки.
— Лежите спокойно.
И подумал: «Она не должна умереть! Не должна!!» Он покачал головой. Такие мысли противоречат логике ментата. Смерть необходима, чтобы жизнь могла продолжаться.
«Гхола любит меня», — подумала Алия.
Эта мысль стала прочной скалой, за которую она смогла ухватиться. Знакомое лицо, знакомая комната за ним. Она узнала одну из спален в крыле Пола.
Какой-то человек что-то делал с трубкой в ее горле. Она боролась с тошнотой.
— Мы захватили вовремя, — Алия узнала голос семейного врача. — Надо было позвать меня раньше. — В его голосе прозвучало подозрение. Она чувствовала, как трубка скользнула из ее горла — блестящая змеящаяся нить.
— После укола она заснет, — сказал врач. — Я пришлю ее охрану.
— Я побуду с ней, — сказал гхола.
— Не нужно!
— Останься… Дункан, — прошептала Алия.
Он погладил ее руку, чтобы показать, что услышал ее просьбу.
— Миледи, — сказал врач, — будет лучше, если вы…
— Не говорите мне, что лучше, — выдохнула она. Горло ее болело от каждого произнесенного ею звука.
— Миледи, — в голосе врача звучал упрек. — Вы ведь знаете, как опасно принимать слишком много меланжа. Могу только предположить, что кто-то дал его вам без…
