— Погоди-ка минуточку, — перебил его Фил. — Тут просто нечего объяснять.
— Нет, ты должен объясниться! Дабы настичь тебя, я был вынужден прибегнуть к мерзопакостным выходкам и ввергнут ими в глубины раскаяния. С закрытым забралом и нечестно. Зато мои наблюдения натолкнули меня на один вывод. Я убежден, что ты всего-навсего продолжение вот этого.
— А теперь ты хочешь знать, каким образом это сделано. Таков твой вопрос?
— Весьма признателен за подобную проницательность и избавление меня от необходимости спрашивать.
— Но сперва у меня есть вопрос к тебе. Если мы скажем, как это делается, если сможем ответить, а ты сумеешь обратить информацию себе на пользу — каким целям она послужит?
— Не мне. Точнее, не только мне — нашему народу, нашей расе. Видишь ли, я не смеялся над тобой, не называл тебя ни привидением, ни призраком. Я не столь наивен и узрел способности, каковые при правильном приложении…
— Хватит ходить вокруг да около, — не стерпел Фил. — Говори о своих целях.
— Интересы нашего народа, — сказал Преследователь, — сосредоточены в области искусства. Масса сил, масса времени и масса навыков уходит на обработку примитивными инструментами материалов, зачастую плохо поддающихся оной. А я понял, что каждый из нас может создать проекцию своей личности вовне и использовать второе «я» в качестве объекта творчества, ибо себя можно формировать как заблагорассудится, создавая беспредельно пластичные образы, переделывая их снова и снова, дабы достичь совершенства. И каждое произведение искусства не будет поддаваться ни разрушительному влиянию времени, ни злоумышленникам…
— И тебе ни разу не пришли в голову иные применения? — поинтересовался Фил. — Скажем, для военных целей, для краж…
— Ты бросаешь в лицо нашей благородной расе незаслуженный упрек, — с видом оскорбленной добродетели заявил Преследователь.
— Прости, если так. Я вел себя как невежа. Что же касается твоего вопроса, то мы просто не в состоянии ответить. То есть я-то уж точно, а как ты, Эд?
Ламберт покачал головой:
— Если вы оба говорите правду и Фил действительно является моим продолжением, то я должен признаться, что ни в малейшей степени не представляю, как это происходит. Если я и сделал это, то просто сделал, и все тут. Я не прибегал ни к каким манипуляциям, не выполнял никакого ритуала. Даже не представляю, в чем суть методики, если таковая имеется.
— Какая нелепость! — воскликнул Преследователь. — Ну хоть намек, хоть ключик какой-нибудь вы можете дать?
— Ладно, — подал голос Фил, — тогда я скажу, как этого добиться. Возьмите биологический вид, дайте ему пару миллионов лет на эволюцию — может, что и получится. Я подчеркиваю: может быть. Уверенности никакой нет. Надо подобрать подходящий вид, подвергнуть его соответствующему социальному и психологическому давлению, притом мозг его должен адекватно реагировать на это давление. И если все сойдется одно к одному, то в один прекрасный день один из представителей данного вида сможет проделать то же, что и Эд. Но способности одного индивидуума вовсе не обязательно являются достоянием всего рода-племени. Быть может, это лишь случайный дар и больше он никогда и ни в ком не повторится. Насколько нам известно, прежде такого не бывало. А если и бывало, то втайне от всех — ведь и Эд скрывал свои способности даже от самого себя; он был вынужден, потому что человеческое воспитание относит подобные способности в разряд неприемлемых.
— Но ведь все это время, — не выдержал Преследователь, — год за годом он сохранял тебя таковым. Похоже, что…
— Нет, — отрезал Фил. — Ничего подобного. Как только он меня породил, я стал совершенно самостоятельным.
— Я чувствую, что вы говорите правду, ничего не утаивая, — с горечью признал Преследователь.
— Чувствуешь, как же, — фыркнул Фил. — Черт, да ты просто читаешь наши мысли, вот и все! Почему ж ты давным-давно не сделал этого, вместо того чтобы гоняться за мной по всей Галактике? Давно бы с этим и покончили.
— Где уж там, — упрекнул его Преследователь. — Ты минутки спокойно не стоял и не стал бы со мной беседовать. А таковые мысли ты ни разу не посылал на передний план твоего сознания, посему прочесть я их не сумел.
— Извини, что все так обернулось. Но ты должен понять: раньше вступить в беседу я не мог — слишком уж увлекательно было бегать с тобой наперегонки. Ты придавал игре особый смак.
— Вы смотрите на меня и думаете, что я зверь, — натянуто произнес Преследователь. — В ваших глазах так оно и есть. Вы не видите во мне человека чести, существо высокой морали. Вы ничего не знаете о нас и не хотите знать. Вам просто наплевать. Вы высокомерны. Но пожалуйста, верьте, во всех сложившихся ситуациях я действовал сообразно принципам чести и в меру своих сил.
— Должно быть, вы устали и проголодались, — сказал Ламберт. — Вы усваиваете нашу пищу? Я могу поджарить яичницу с ветчиной, а кофе еще не остыл. Вот постель для вас. Оказать вам гостеприимство — большая честь.
— Спасибо за доверие и добрый прием, — кивнул Преследователь. — От этого становится — как это у вас говорится — теплее на сердце. Но миссия моя завершена, настала пора уходить. Я и так потерял слишком много времени. Быть может, доставите меня в космопорт?
— Увы, здесь я помочь не могу, — покачал головой Ламберт. — Дело в том, что машины у меня нет. Когда мне куда-нибудь нужно, я или клянчу ее у соседей, или иду пешком.
— Коли вы ходите пешком, то и я могу. До космопорта рукой подать. А через пару дней я найду корабль.
— Может, все-таки переночуете? А то идти в темноте…
— Темнота меня весьма даже устраивает, — ответил Преследователь, — ибо меньше шансов попасться кому-нибудь на глаза. Насколько я понял, инопланетяне в здешних местах почти не бывают, а пугать ваших добрых соседей мне бы не хотелось.
Он резко развернулся, вышел в кухню и направился к двери, не дожидаясь, пока Ламберт проводит его.
— Пока, приятель! — крикнул вслед Фил.
Не ответив, Преследователь громко хлопнул дверью.
Когда Ламберт вернулся в гостиную, Фил подошел к камину, оперся локтем о каминную доску и посмотрел на него.
— Ты, конечно, знаешь, что у нас проблемы?
— He вижу ни одной, — пожал плечами Ламберт. — Ты ведь останешься, а? Не уедешь больше? Мы уже старики.
— Останусь, если хочешь. Я мог бы просто исчезнуть, рассеяться, как дым, будто меня и не было. Так было бы, наверное, лучше и гораздо удобнее для тебя. Мое присутствие может помешать. Я не ем и не сплю. Могу стать довольно плотным, но лишь с усилием и только на мгновение. В моем распоряжении достаточно энергии, чтобы выполнять определенные действия, но не очень долго.
