Со стороны Луны к нему стремительно приближались пять ярких точек. Еще минута, и они выросли в размерах, приобрели узнаваемые очертания технических носителей – автономных модулей, похожих на огромные клешни погрузочных манипуляторов. Оснащенные мощными силовыми установками, собственным штатом сервомеханизмов, защитой и вооружением, они выполняли множество функций: служили в качестве дополнительных двигателей, несли на борту резервные запасы энергии, необходимой для длительных маневров в условиях гиперкосмоса. Благодаря многим усовершенствованиям технические носители теперь могли объединяться, формируя ремонтный док, а в условиях боя исполнять роль отделяемых артиллерийских платформ, принимать и обслуживать аэрокосмические истребители.
В отличие от крейсера технические носители работали в режиме «полный автомат» – ими управляли кибернетические системы, оснащенные модулями боевых искусственных интеллектов с ограниченной функцией саморазвития.
Сейчас, сблизившись с «Тенью Земли», носители осуществили стыковку. Их исполинские «клешни» обхватили корпус корабля в строго отведенных для этого местах, образуя пять новых надстроек.
Две эскадрильи «Фантомов» и звено «Валькирий»[6] приближались со стороны пояса астероидов. Заработали системы лазерной связи, командная сеть крейсера приняла доклад, транслировала его узкому кругу офицеров:
– Сканирование курса завершено. За орбитой Марса все чисто. Коридор разгона свободен. Точка гиперпространственного перехода зачищена от «мусора».
– Принято. Сближайтесь. Вход в док разрешен. Открыты вакуумные створы с седьмого по двенадцатый.
– Идем домой.
Адмирал Торн молча, не вмешиваясь, наблюдал за происходящим. Его противоперегрузочное кресло, установленное на небольшом овальном выступе, окружали полупрозрачные, сотканные из света и воздуха экраны, что не мешало наблюдать за работой пилотов, навигаторов и командиров палуб.
Доклады щекотали нервы, не затрагивая струнок самолюбия. Он испытывал давно позабытое чувство, отнюдь не приподнятое, совершенно не несущее оттенков героической патетики. Мысль о том, что сейчас вершится история, промелькнула на общем фоне. Он принял трудное решение, а вместе с ним взял на себя груз ответственности за корабли эскадры, за жизни их экипажей, и вот теперь примерялся к нелегкой ноше.
– «Альбион». Лег на курс сопровождения флагмана.
– «Центавр». Веду патрулирование зоны гиперперехода. По сфере сканирования чисто.
Ни один мускул не дрогнул на лице адмирала. Древний бронескафандр с частично читаемой маркировкой Земного Альянса, прочно зафиксированный системой противоперегрузочных демпферов, превращал его фигуру в монументальное изваяние. Казалось, адмирал царит над событиями, безмолвно вынашивая некий замысел, но на самом деле Торн напряженно работал. Его разум находился на постоянной прямой связи с электронно-механическим миром крейсера. Он ощущал десятки палуб, тысячи отсеков как клетки собственного тела, а миллионы кибернетических компонентов – как часть своего рассудка.
На этом фоне отклики от имплантов людей воспринимались крошечными вкраплениями трепетных пульсаций.
«Тень Земли» – отлично отлаженный, во многом самодостаточный техногенный комплекс – мог бы работать под управлением трех десятков искусственных интеллектов, но сейчас ИскИны образовывали вспомогательную сеть. Они исполняли миллионы рутинных операций, а настоящей волей крейсера, его истинной нервной системой были люди.
Легкая, едва ощутимая вибрация прокатилась по несущим конструкциям.
«Фантомы» и «Валькирии» вошли в вакуумные доки, коснулись посадочных палуб, и створы за их кормой начали смыкаться, восстанавливая монолитность брони.
Адмирал Торн сделал глубокий вдох.
Семьдесят лет переполненной событиями жизни как будто истаяли за плечами, окончательно обратились прошлым.
– Внимание в отсеках! – произнес он, используя общий коммуникационный канал. – Всем приготовиться к ускорению. Расчетное окно гиперкосмоса…[7] – Он намеренно воспользовался несвойственной для тиберианцев терминологией, еще раз подчеркивая: мы единый экипаж, не важно, из какой Вселенной ты родом, как жил до этого момента. – Расчетное окно гиперкосмоса через две минуты. Боевым постам – повышенная готовность! Помните, первые секунды после прыжка могут решить нашу судьбу. – Он перевел дыхание и отдал приказ: – Начать разгон по установленному курсу!
Двигательные секции крейсера брызнули ослепительным светом. Корабль принял плавное, нарастающее ускорение. Каждый элемент конструкции проходил сейчас решающее испытание, ведь после коренной модернизации «Тень Земли» еще не погружался в пространственно-временну́ю аномалию.
Марс стремительно приближался, затем шарик красной планеты сошел с оси курса, переместился на левый траверз.
Прародина человечества превратилась в искорку, быстро затерявшуюся на фоне звездной бездны.
– Генераторы высокой частоты полностью заряжены, готовы к импульсу!
– Параметры накопителей в пределах допустимых погрешностей, потерь нет.
– Реактор на семидесяти процентах мощности.
– Курс в оси, гравитационные искривления метрики в зоне влияния Марса – две десятых процента.
Адмирал Торн перешел на мнемоническое восприятие энергий. Личная наносеть, получая данные с датчиков крейсера, передавала их в расширитель сознания, формируя перед мысленным взором удивительно красивую, но немного зловещую картину.
Чернь пространства растворилась в аурах различных цветов и насыщенности. Свет, похожий на вязкую, желеобразную, а кое-где и стекловидную субстанцию, являлся результатом тщательно разработанной системы адаптивной визуализации окружающих энергий. Именно при помощи цветовых палитр, окрашивающих мысленные образы, человеческий рассудок получал максимальные объемы информации в предельно сжатые сроки. Каждому оттенку сопоставлялся определенный вид энергий, позволяя мгновенно сориентироваться в окружающем.
Такой способ восприятия сконцентрировал опыт, накопленный пилотами и навигаторами, мнемониками и технологическими телепатами двух Человечеств.
Вокруг Марса свечение изгибалось, образуя подобие воронки.
Курс крейсера вел по ее краю, к точке, где ткань пространства, деформированная гравитационным полем планеты, выглядела истончившейся, растянутой.
Секунды обратного отсчета истекли.
– Импульс!
Генераторы высокой частоты создали поле, характеристики которого неприемлемы для метрики привычного человеку космоса.
Неяркая аура объяла корабль. По курсу, разрывая ткань сущего, плеснулась абсолютная тьма.
Еще секунда – и кромешный мрак пронзили тончайшие пылающие прожилки.
– Окно гиперкосмоса стабилизировано. Начинаем прыжок!
Гиперкосмос. Режим «Граница»…«Тень Земли», маневрируя генераторами низкой и высокой частоты, удерживался на зыбкой границе двух метрик.
– Теряем энергию!
– Синхронизация контуров гиперпривода на переделе допустимого отклонения!
– Зонды пошли!
– Двенадцатая палуба, есть искажения! Седьмой отсек «мерцает»! Отказ узлов кибернетической сети!
Режим «Граница» требовал точных расчетов, немалого мастерства и мужества экипажа. После объединения технологий двух Человечеств необходимость в экстремальных способах боевого маневрирования часто ставилась под сомнение, но адмирал Торн был непреклонен в принятом решении.
Да, он понимал: в структурах гиперкосмоса заключены все гравитационные связи вещества. То есть любой материальный объект, будь то звезда или песчинка космической пыли, оставляет энергетический отпечаток своего существования, который можно увидеть и проанализировать.
В ходе модернизации крейсер «Тень Земли» получил продвинутую систему обнаружения сигнатур, а кибернетические расширители сознания давали людям возможность прямого подключения к датчикам крейсера.
Однако адмирал пошел на осознанный риск, приказав удерживать «Тень Земли» на границе метрик. Пристальное изучение гравитационных отпечатков не давало детализированной информации. Сгустки сияния и сеть пылающих линий различной интенсивности позволяли выделить среди них звезду, три планеты, с полсотни крупных астероидов и, конечно, станцию скелхов, вокруг которой семнадцать ярких точек образовали неплотное сферическое построение, но многие вопросы оставались без ответа.
Какому классу кораблей принадлежат крохотные ауры? Как оценить состояние их бортовых систем?
– Капсулы с нанопылью выпущены!
Секунда… вторая… третья…
– Канал обмена данными установлен!
Перед мысленным взором наконец-то пошла развертка телеметрии.
Станция скелхов, похожая на известные адмиралу Торну космические сооружения логриан, по форме напоминала свитую спиралью кожуру апельсина. На удалении в двадцать тысяч километров по радиусу сферы выстроились три неполные эскадры – выглядели корабли непрезентабельно, да и переданные зондами сигнатуры прямо указывали: боевая мощь крейсеров и фрегатов противника далеко не та, что прежде.
