ГЛАВА ПЕРВАЯ
Селектор мурлыкнул мягко, словно сытая и ласковая кошка.
– Да.
– Вадим Петрович, к вам, – голос у секретарши тоже был каким-то кошачьим («Всё верно, она и есть кошка ласковая, – подумал Костомаров, – проверено…»), – двое: начальник нашего фармацевтического филиала и топ-менеджер компании «DVD World Conqueror» господин Хьюго Саммерс.
– Пусть войдёт Алексеев. А перед Саммерсом извинитесь за то, что ему придётся немного подождать.
Вошедший в кабинет человек запросто мог служить рекламным образчиком для какого-нибудь гламурного издания, посвящённого людям, добившимся успеха в бизнесе и в жизни вообще. Стройный, подтянутый, выглядящий в свои сорок с небольшим лет на десять моложе, безукоризненно одетый, уверенный в себе, он принёс с собой заряд кипучей энергии – казалось, даже молекулы воздуха вокруг него как минимум вдвое ускоряли своё броуновское движение. Взгляд его синих глаз – от таких глаз женщины молча падают и автоматически укладываются в штабеля – был внимательным и умным, и вместе с тем таил в себе льдистый холод и хорошо скрытое презрение ко всему и всем. Люди такого типа во все времена умели добиваться своего, подавляя и подчиняя окружающих. Вадим как-то представил Алексеева в чёрном эсэсовском мундире и с пронзительной ясностью понял: его ближайший сподвижник отправлял бы людей в газовые камеры с такой же лёгкостью, с какой в нынешней своей ипостаси увольняет.
– Ну, как, Сергей? – спросил Костомаров, когда руководитель «фармацевтического филиала» – они оба очень хорошо знали, что скрывается под этим обтекаемым названием, – опустился в мягкое кресло «для посетителей особого статуса».
– Господин генеральный директор, успех! Полный и безоговорочный!
– Серёга, не паясничай! – поморщился Вадим. – Слава Богу, мы знаем друг друга не первый год!
– Лады, босс, понято. Значит, так: клинические испытания препарата можно считать законченными. Эффективность зелья девяносто семь процентов – практически абсолютная. Правда, наши гении будут сжигать сами себя, но кто же из непризнанных не согласится пожертвовать здоровьем и даже жизнью за толику славы!
«А вот славы-то как раз и не будет, – подумал хозяин кабинета, – у меня на этот счёт другие соображения. Но знать об этом нашим рабочим лошадкам совсем необязательно…».
– На ком пробовали? – спросил он.
– Как договаривались, – Алексеев пожал плечами, – исключительно на добровольцах. Прошлись частым бреднем по разным богемным и околобогемным тусовкам, перешерстили сотни и сотни кандидатов. Упор делался на неудачников с комплексом непонятого гения – для нас это наиболее пригодный материал. Со всеми работали персонально – уж больно они ранимые, эти творческие натуры.
Шутовство в голосе Сергея исчезло, он говорил теперь строго по-деловому, однако на последних словах в его тоне проскользнуло обычное для Алексеева презрение к людям – почти незаметное, но хорошо знакомое Костомарову.
– В типовом контракте предусмотрены все мелочи. Вряд ли кто-то из великих поэтов двадцать первого века, – уголки губ руководителя фармацевтического филиала дрогнули в лёгком подобии улыбки, – преподнесёт нам неприятный сюрприз, однако на всякий случай мы постарались подстраховаться. Эх, видел бы ты, как у них загорелись глазки – особенно после того, как они увидели, что написали под воздействием нашего снадобья! Ручаюсь, каждый второй из этих вчерашних полубомжей – если не каждый первый – уже примерял на себя лавровый венок и ощущал себя равным Пушкину и Есенину.
Вадим читал то, что сочиняли «подопытные кролики», и мог это оценить – как-никак, а бардовская молодость не забывается, и в навороченной квартире генерального директора издательской фирмы «Грёзы Музы» до сих пор хранилась его старая гитара. Да, этот товар найдёт сбыт, особенно если…
– Творческий центр? Там, где присматривали?
– Да. Захиревшая турбаза на Карельском перешейке – природа, воздух, река. И место уединённое. Купили за бесценок – куда больше пришлось «откатить» чиновным проглотам. Отремонтировали – не под роскошь, понятное дело, но евростандарт выдержан. В общем, гнёздышко готово – пусть птички чирикают.
– Охрана?
– Охранная структура «Виктор». С самим Витюней я неплохо знаком, – Сергей снова усмехнулся уголками губ, – по старым… делам. Да и ты вроде тоже его знаешь – они ведь тогда прикрывали нас в той разборке с азерами, помнишь? Так что клеточка будет надёжной – и снаружи голодная кошка не проберётся, и шустрый птенчик изнутри не выскочит.
– Так, – Вадим несколько секунд размышлял, проверяя, всё ли он уточнил. – Выход на рынок – это уже моя забота, есть тут у меня кое-какие мысли по этому поводу.
Алексеев понимающе кивнул, и Костомаров подытожил:
– Начинаем. С Богом! «Или с дьяволом, – добавил он мысленно. – Впрочем, какая разница…» Да, название препарата. «Муки творчества» – это приемлемо для разработки, но в серию…
– Для брэнда надо что-то короткое и ёмкое.
– Я предлагаю «КК». Звучно, просто и удобно.
– А что это значит? «Кого куда»? В смысле, пошлём?
– Это значит «Карлос Кастанеда»: этот человек первым предельно понятно разъяснил роль наркотиков-галлюциногенов в процессе познания и творчества. А наш «КК» – это очень сильный психотроп, позволяющий сознанию подключаться к энергоинформационному слою и извлекать оттуда шедевры. Дальше – дело техники. Современной техники.
– Кастанеда так Кастанеда, – согласился Сергей, – лёгкий оттенок эзотерики нам не повредит.
– Варить зелье будем на той же линии, что и твои чудо-таблетки. Не стоит ронять реноме и раньше времени привлекать внимание излишне любопытных к переориентации нашего профиля. Как занимались пищевыми добавками, так ими и занимаемся. И о пище духовной тоже не забываем. Да, вот ещё что: присмотрись-ка к своим сотрудникам.
– А что такое? – насторожился Алексеев.
– Есть ощущение, что произошла утечка информации.
– Хм-м… Ты уверен?
– Ты видел типа в приёмной? – спросил Костомаров вместо ответа. – Это Саммерс, представитель крупной медиа-корпорации, занимающейся много чем, но в основном – чётко отлаженным прополаскиванием мозгов потребителей массовой культуры во всех её формах: аудио, видео, печатные издания. С чего бы это такой кашалот проявил интерес к нашей занюханной фирмочке? Да ещё явился сюда лично? Час его времени стоит больше, чем вся месячная продукция твоей таблеточной линии! А он сидит себе спокойненько и ждёт, пока я соизволю его принять. Наводит на размышления, знаешь ли…
Алексеев понял. Его синие глаза заледенели, и Вадим не позавидовал тому – или той, – кто станет объектом этого холода.
