- Это я знаю, Яровцев, но в своем отчете вы забыли упомянуть о встрече с княжной и весьма трогательных проводах на берегу озера. Используйте это ваше знакомство для выполнения задания!
Глеб почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.
- Если это приказ, сэр, я хотел бы получить его в письменном виде!
С минуту полковник пристально разглядывал Глеба, тихо постукивая кончиками пальцев по крышке стола. По внешнему виду Коноплянникова совершенно невозможно было догадаться, как он отнесся к столь вызывающему заявлению своего курсанта. Наконец он сказал:
- Сядьте. И никогда больше не называйте меня сэром. Это английское словечко попало в устав по ошибке. Я предпочитаю "Ваше благородие".
"Подобное обращение сначала нужно заслужить", - подумал Глеб, вслух же произнес уставное:
- Слушаюсь, сэр!
Полковник поморщился, но больше на этот счет не сказал ни слова.
- Дело в том, что формально я не могу вам отдать такой приказ. Вы еще не приняли присяги и, следовательно, не являетесь полноправным солдатом легиона. Внешние акции вне территории базы имеют право осуществлять только легионеры. Поскольку моей просьбы оказалось для вас недостаточно, забудем об этом. Но есть и еще кое-что. Утаив в своем отчете часть важных сведений, вы тем самым нарушили пункт два-шестнадцать устава внутренней службы, обязательной именно для курсантов. За это нарушение я лишаю вас увольнительной. Вы свободны.
Печатая шаг, Глеб медленно пошел к двери, чувствуя, как полыхает его лицо.
Следили за каждым его шагом с момента прибытия. Похоже, весь Китеж находится под специальным наблюдением. Они готовили какую-то важную акцию именно в городе. Он должен был догадаться раньше! Тревога за судьбу девушки, ставшей ему за этот месяц еще дороже, заслонила все остальное.
Вечером, когда занятия закончились, Глеб запер входную дверь своего коттеджика и начал метаться по комнате как загнанный зверь. Даже уверенность в том, что за ним подсматривают невидимые контрольные устройства, не могла заставить его остановиться.
До сих пор ему не удалось даже узнать, каким образом можно миновать защитное поле базы, оно было непроницаемо для живых объектов, и без введенного на командном пункте индивидуального кода никто не мог ни войти, ни выйти с территории базы.
Он превратился здесь в обыкновенного заключенного, бравый космический рейнджер. В объект психологических тестов! Вот чем это все кончилось!
Оружия внутри базы никому из курсантов не выдавалось, и к тому моменту, когда Глеб готов был удавить полковника Коноплянникова голыми руками, раздался мягкий гудок его личного фона.
- Это Викс, выйдите наружу, курсант, я хочу вам кое-что показать.
Он ждал его на дорожке у входной двери коттеджа. Едва Глеб показался в дверях. Викс бросил короткое: "Следуйте за мной", - повернулся и пошел прочь по дорожке сада. Но когда Глеб догнал его, Викс хмуро бросил, не поворачивая головы в его сторону:
- Я вас поздравляю. Сегодня вам разрешено приступить к знакомству с Меконгом. Вскоре вы начнете самостоятельные полеты. С тренажерами покончено.
- Разве я не буду летать с инструктором?
- На Меконге не летают с инструкторами. Это аппарат индивидуальной сенсорной настройки на одного-единственного пилота. После того как настройка заканчивается, пилот и механизм представляют собой одно целое. Если пилот погибает, на Меконге приходится заменять весь управляющий блок. Мне было приказано показать вам его.
- Его? Я думал это ракета...
- Это основное оружие, средство передвижения и жизнеобеспечения космического десантника. Меконг-25.
Викс нажал кнопку, и стены ангара раздвинулись. Внутренние механизмы вытолкнули наружу длинное и узкое тело ракеты. Оно оказалось намного меньше, чем Глеб представлял себе. Всего метра четыре в длину и около метра в поперечнике. Полностью прозрачный корпус из метапластика, заполненный сверкающим энерганом, казался начищенной до блеска сталью.
Сзади, рядом со стабилизатором, виднелась кабина пилота. В ней не было ничего загораживающего обзор - один прозрачный корпус колпака, составлявшего единое целое со всей ракетой, - никаких приборов, никаких рычагов управления.
Меконг выглядел по-своему красиво, как всякое законченное техническое сооружение, и в то же время угрожающе... Несмотря на всю современную, сконцентрированную в небольшой ракете мощь, в ней было нечто хищное и очень древнее.
Очертания Меконга напомнили Глебу что-то хорошо знакомое, и он никак не мог сообразить, что именно...
- Во время великой войны мы называли его Мечом Господним... - тихо проговорил Викс. - Пять лет назад на нем летали только асы космофлота. За право сесть в эту кабину боролись лучшие десантники корпуса. Сегодня к нему начинают приучать практикантов... - В голосе Викса слышалась нескрываемая горечь.
И вдруг Глеб понял, на что похожа ракета, словно только сейчас до него дошел смысл названия, произнесенного Виксом.
Меч! Ну конечно же, меч! Черная рукоять пилотского сиденья заканчивалась гардой стабилизатора, лезвием служил сам прозрачный корпус. Машина казалась предельно функциональной и грозной... Глеб невольно представил себе потоки раскаленного воздуха, обтекающие это ракетное лезвие при входе в атмосферу планеты.
- А вооружение? Я не вижу даже пушек.
- Пушки ему не нужны. Активирующим кристаллом и резонатором служит сам корпус. По сути, весь Меконг - огромный лазер. Представьте себе это прозрачное лезвие, удлиненное плазменным лучом на десятки километров и прошивающим насквозь любые скалы!
Глеб представил эту колоссальную мощь, помноженную на космические скорости десантной ракеты, он представил эту мощь, подчиненную его воле, и усмехнулся.
Кажется, он был не прав или слишком нетерпелив. На космической базе имелись вещи, ради которых стоило пожертвовать даже увольнительной.
Рассвет наконец наступил. С юго-востока катилась ярко-алая волна зари.
- Никогда не задумывался над тем, что прошлое имеет свой цвет, - тихо, словно для себя, произнес Сухой.
- Не понимаю, о чем вы? - Головасин еще не забыл обидного замечания шефа о реферате своей диссертации, и потому его реплики звучали холодно и односложно.
- О том, что наша история выкрашена в цвета человеческой крови. Знаете, отчего это происходит?
- Летописцам только войны и кажутся достойными внимания.
- Но почему так много разрушительных войн и бедствий обрушилось именно на нашу страну?
- История всех народов полна кровавых стычек.
- Но они распределены неравномерно... Это как землетрясения, они обрушиваются чаще всего на те районы, где происходит рождение гор.
