Джек мягко улыбнулся ему. Это упоминание о разложении на сомножители вызвало в его мозгу мысль о теле Джона, превращенном в микропыль, совершенно анонимное, недоступное какому-либо опознанию.
Наконец Джон уехал в бюро, а Джек стал нетерпеливо ждать Кэт, но та появилась в твидовом костюме с вязаным пояском и высоким меховым воротником.
— Уходишь? — Он старался скрыть разочарование.
— За покупками, — ответила она официальным тоном, который почему-то задел его.
— Не уходи.
— Но ведь мы должны что-то есть. — Он ощутил в ее голосе враждебность и вдруг осознал, что со времени их близости Кэт его избегает. Мысль, что из-за него у Кэт могло возникнуть чувство вины, привела его в состояние бессмысленной паники.
— Джон говорил что-то насчет того, что собирается убраться. — Как влюбленный сопляк, он не мог удержаться от лжи, а ведь он отдавал себе отчет в том, что должен как можно осторожнее подготовить ее к исчезновению Джона. Кэт приостановилась у двери. Пушок на ее щеках блеснул в солнечном свете инеем, и Джек глазами памяти увидел Кэт, лежащую в морге, в том отлично придуманном ящике. Он испугался.
— Джон имеет право убраться, если захочет, — сказала она наконец и вышла.
Минутой позже он услышал урчание двигателя ее машины в гараже. Он ждал у окна, чтобы увидеть, как она будет проезжать, но верх был опущен, и лицо Кэт выглядело безличным пятном за поднятыми стеклами.
Бретон, взбешенный, отвернулся. Оба его творения, люди, которых он одарил жизнью способом столь же несомненным, как если бы он, бродя по Земле среди библейских молний, вдохнул жизнь в мертвую глину, жили совершенно независимо от него девять лет. И теперь, вопреки всему, что узнали, они игнорируют его, когда им это на руку, оставляют его в доме, в котором он ненавидит быть в одиночестве. Он метался со стиснутыми кулаками по пустым комнатам. Он был готов к тому, что это продлится с неделю, но ситуация подверглась изменению, она будет изменяться и дальше, а потому он решил действовать более решительно.
Из окна тыльной стороны дома он увидел серебристый купол обсерватории, укрытый за буками, и ощутил ревнивый интерес. С момента его появления они инстинктивно, словно по молчаливому согласию, принимали, что никто из чужих не должен даже подумать о существовании двух Бретонов, а потому его выход из дома ни в какой мере не был разумным. Но задняя часть сада была хорошо прикрыта со стороны соседних домов, а до обсерватории он доберется за несколько минут.
Он спустился в кухню, выглянул через завешанную портьерой дверь и вышел во внутренний дворик. Лимонное послеполуденное солнце позднего октября просвечивало сквозь ветви деревьев, еще сохранивших желтую листву; издалека доносился неустанный, мерный шум машинки для стрижки газонов.
— Эй, вы сегодня не работаете?
Бретон обернулся, поскольку голос прозвучал позади него. Он увидел высокого мужчину лет сорока, который только что вышел из-за угла дома. На мужчине был красивый спортивный костюм, который он носил так, как будто это была рабочая одежда, а его вьющиеся волосы уже начали седеть на висках. На широком загорелом лице удивлял маленький нос, который был едва заметен между широко расставленными голубыми глазами.
Бретона охватил почти суеверный страх, когда он узнал в нем лейтенанта Конвери, того самого, который в другом потоке времени приходил уведомить его о смерти Кэт, однако постарался не выдать себя.
— Сегодня нет, — ответил он с улыбкой. — Нужно время от времени устраивать себе разрядку.
— С этой стороны я как-то не знал вас, Джон.
— Наверное, потому, что это случается со мной редко.
Бретон заметил, что мужчина обращается к нему по имени, и безуспешно силился вспомнить имя Конвери. Это невероятно, подумал он. Надо же, чтобы так не повезло!
Конвери усмехнулся, показав очень белые зубы.
— Мне приятно слышать, что вы не надрываетесь на работе, Джон. Я сам не чувствую себя тогда таким лентяем.
«Снова „Джон“, — подумал Бретон. — Ведь не могу же я обращаться к нему „лейтенант“, коль скоро мы зовем друг друга по имени».
— Откуда вы здесь взялись?
— А, просто шел мимо. Мне здесь нужно побывать в нескольких местах, — Конвери сунул руку в карман. — На всякий случай прихватил с собой это…
Он вынул бурый, напоминающий камень предмет и вручил его Бретону.
— О! — Бретон осмотрел предмет; он имел форму спирали и состоял вроде бы из сегментов. — Откуда это?
— Мой парнишка достал у кого-то из школьных приятелей. Я обещал ему, что покажу вам и спрошу… — Он понизил голос и выжидающе посмотрел на Бретона.
Бретон смотрел на закрученный спиралью камень, отчаянно думая, что бы ему сказать. Он вспомнил, как Кэт говорила, что Конвери временами вторгается к Джону на кофе и что они часто болтают об окаменелостях. Вероятно, потому, что Джон в силу своей профессии кое-что знал о геологии. Но охватывали ли его знания окаменелости? Он силился вспомнить те времена, когда, больше чем девять лет назад, он интересовался этими обращенными заклятием в камень путешественниками во времени.
— Это вполне приличный экземпляр аммонита, — сказал он, молясь в душе, чтобы Конвери было достаточно столь поверхностной идентификации образца.
Конвери кивнул головой.
— Возраст?
— Что-то около двухсот пятидесяти миллионов лет. Трудно сказать точно: я не знаю, где был найден этот экземпляр.
— Благодарю. — Конвери взял у него окаменелость и спрятал в карман. Его умные голубые глаза замигали, и Бретон внезапно понял, что взаимоотношения Конвери с тем другим Джоном сложные и нелегкие. — Знаете что, Джон?
— Мм?.. — «Интересно, — размышлял Бретон, — почему он с таким упорством пользуется моим именем?»
— Сдается мне, что вы худеете.
— Это очень мило с вашей стороны, что заметили. Здорово отбивает охоту, когда человек неделями голодает без каких-либо видимых эффектов.
— На глаз вы потеряли семь-восемь фунтов.
— Действительно, почти столько, и чувствую себя значительно лучше.
— А мне кажется, что вы лучше выглядели прежде, — задумчиво сказал Конвери. — Теперь у вас такое усталое лицо.
— Потому что я устал. Вот и устроил себе свободный день, — засмеялся Бретон, и Конвери засмеялся тоже.
Внезапно Джек вспомнил о кофе.
— А может, вы рискнете выпить чашку кофе моего приготовления? Кэт пошла за покупками.
— А где миссис Фиц?
Бретон ощутил пустоту в голове, но сразу же понял, что миссис Фиц ведет в доме хозяйство.
— Мы дали ей несколько дней отпуска, — сказал он небрежно. — Она тоже имеет право иногда отдохнуть.
