Спальню ей определили на самой верхотуре. Минуты две Младшая ходила вокруг кровати и трогала гигантскую, расшитую узорами простыню. На кровати легко разместились бы четверо, что в соседнем номере и предпринял с новыми карточными партнерами вечно бодрствующий Шпеер. Анка заметила, что в саду и в гараже встречались почти исключительно смуглые лица, но внутренняя охрана сплошь состояла из европейцев, и в свободной смене объявились преферансисты.
Мария сдержала обещание. Анку поджидал раздвижной шкаф, набитый подростковой одеждой. Поскольку никто не поинтересовался нужным размером, шмотки прикупили целым стеллажом, не снимая ярлыков и ценников. Не очень понятно, правда, как надеть одновременно шесть пар обуви. Анка посидела среди тряпичного обилия, сквозь тройной ряд прозрачной брони наблюдая за сверканием городских огней. Если приглядеться, бескрайний океан света дробился на редкие цепочки электрических фонарей, сполохи уличных костров и невнятное шевеленье совсем слабых пятнышек, точно сонные светящиеся рыбы ползали под водой, Младшая вспомнила слова доктора о том, что здесь до сих пор пользуются керосином. Она закрыла глаза и сразу же увидела искалеченных болезнями нищих, хватавшихся снаружи за дверцы машины. Почти голые, чумазые мальчишки с руками и лицами, покрытыми чем-то вроде древесной коры…
Младшая развязала веревки рюкзачка, скомкала и утрамбовала туда две майки, водолазку, джинсы, пару кроссовок. К остальному не прикоснулась.
Небо раскручивалось над городом сосущим антрацитовым колодцем, и сложно было сказать, звезды отражаются в уличных огнях или наоборот… Снаружи невидимую преграду окна беспрерывно атаковали ночные насекомые. Нагоняя холод, бормотал кондиционер.
Анка устала. Ей никак не удавалось связать воедино впечатления прошедших дней, уложить в мало-мальски внятную систему. Если поверить Марии, выходило одно, а со слов Шпеера — совершенно иначе. А Лукас, купивший старую негодную корову по цене хорошего стада… Подонком его никак не назовешь, доктора вылечил… от смерти. Шуточки у Давидыча, конечно, мама не горюй! Так кто же врет? Чего поделить-то не могут? Нет, чтоб жить тихо-мирно, красотища-то вокруг какая, обалдеть. Как в сказке, просто не верится: цветы в клумбах, цветы в прудах, бабочки с ладонь…
Неведомой Калькуттой Младшая так и не полюбовалась. Снялись затемно, прежним составом. Ник выгнал из гаража открытый сверху, длинный джип, с неимоверного размера колесами, куда в числе прочего впихнули принадлежащий теперь Анке здоровый кожаный чемодан с гардеробом. Вблизи выяснилось, что джип не совсем открытый, а затянут поверх дуг плотной прозрачной сеткой. Непрерывно зевающей пассажирке налили из термоса удивительно вкусного кофе. Помимо вкуса, напиток обладал еще кое-какими особенностями. Не успели добраться до парковых ворот, сонливость исчезла, сердце бешено застучало. В парке на Младшую набросились запахи. Она втягивала носом воздух и чувствовала, как начинает кружиться голова. Если внутри дворца царили благовония, то снаружи разливался аромат, в десять раз сильнее, чем в самом большом цветочном магазине. Как они тут живут и с ума не сходят? Она бы только и делала, что ходила бы от клумбы к клумбе и нюхала…
Ник дважды останавливал машину, повинуясь всплывающим из мрака вооруженным караульным, Маркус что-то говорил вполголоса, что-то передавал из рук в руки. Когда миновали третий кордон, сбоку дважды помигали. Подъехал, затянутый в маскировочную сетку, военный автомобиль с закутанным в брезент сооружением вместо заднего сиденья.
Караван тронулся. Спустя десять минут нормальный асфальт исчез и Анке пришлось держаться за все, что можно, пристяжной ремень не спасал от сумасшедшей тряски. «Мамочки!» — повторяла она, когда колеса в очередной раз отрывались от земли. По сравнению с этими прыжками, вертолетная болтанка вспоминалась сущим пустяком. Район фешенебельных особняков сменился садами, а затем, как и накануне, поползли обшарпанные дома, разделенные мрачными узкими переулками. Сквозь пустые проемы окон виднелись внутренние дворики, где, точно муравьи, копошились голопузые дети, Анка тронула Марию за плечо.
— В коричневом чемодане, это ведь все мои вещи?
— Конечно, твои.
— И я могу с ними делать, что захочу?
— Безусловно! — слегка удивилась великанша.
— Остановитесь, пожалуйста. На минуточку!
Шпеер понял первый, покряхтел, качая головой, но ничего не сказал. Повинуюсь взгляду Маркуса, Ник выскочил в грязь вместе с Младшей, помог ей выволочь неподъемный чемодан. Из щелей домов, из вонючей придорожной канавы, отовсюду наблюдали любопытные глаза. Не успел Ник захлопнуть за Анкой дверцу, как ее роскошный гардероб облепили десятки рук, затеялась драка, плач детей перемежался с криками женщин. Анке хотелось заткнуть уши, но машина уже завернула за угол.
Никто не сказал ни слова.
Светало в южных краях с невиданной скоростью. Несущаяся впереди в клубах пыли зеленая машина походила на гигантского озабоченного жука. Вдоль дороги, если можно было назвать ряд канав дорогой, в рассветном слабеющем сумраке появлялась и исчезала полоса воды. Густые, точно сметана, травяные запахи набивались в нос, раскачивались нависшие ветки, тяжело хлопая крыльями, кто-то пролетал над головой. И духотища… Анка не успевала вытирать пот со лба.
После очередного особо крупного прыжка заросли раздались в стороны и слева показался дымящийся краешек солнца. Передняя машина затормозила, пропуская их вперед, и развернулась поперек, блокируя дорогу. Младшая оглянулась.
Двое смуглых, в чалмах, освобождали от брезента зенитную установку, третий разворачивал на турели тяжелый пулемет. Младшая поежилась. Когда же это кончится? Опять война? Доктор порылся в многочисленных карманах десантной куртки и протянул защитные очки.
— Не туда глядишь! — двумя пальцами за затылок повернул Анкину голову. — Как насчет вымыть ноги в Индийском океане?
У Младшей слова застряли в горле. Перед ней сонно шевелилось бескрайнее иссиня-черное чудовище… С гулким клекотом оно совершало степенный вдох, и так же, неторопливо, посылая вперед соленую пелену брызг, выдыхало. Далеко слева, на востоке, жирный блеск сменялся чередой оттенков — от ультрамарина до розового, пологая волна света на глазах расползалась, точно из-под толщи воды, снизу двигалось невидимое войско с разноцветными факелами. Солнце походило на разбуженного паука, лениво перебирающего лапками, словно карабкающегося вверх по неокрепшей паутинке облаков. Гораздо правее по берегу тянулись какие-то странные сооружения, будто собранные из кусков. Едва тьма отступила, Анка убедилась, что глаза ей не врут. Наверное, в самодельных лачугах жили сотни тысяч, если не миллионы, граждан счастливой солнечной страны. А за городом нищих, на темной глади задирали к небу свои стальные хоботы портовые краны, на рейде перемигивались десятки судов и бурчали невидимые механизмы.
