Вернигора посерьезнел.
— Пожалуй, ты прав, я не учел всех последствий. Но ведь и мы не лыком шиты и прежде, чем уходить в “другие измерения”, проверили все дистанционно. Что ж, будем исследовать феномен со всех сторон, в том числе и со стороны медицины и биологии. Я готов.
Через полчаса, побродив по скалам, спасатели вернулись в лагерь, нагруженные ворохом впечатлений от “зеркальных перевертышей” и диковинных ландшафтов Шемали, размышляющие о ее поразительных особенностях. Филипп прикидывал, сообщить ли Томаху о встрече с “зеркалом” на Земле, но решил повременить, сначала изучив феномен “перевертыша”, хотя его и поразила полная идентичность явлений. Он не придал значения серьезности того, о чем предупредил Тектуманидзе, такая мера ответственности была ему пока не по плечу.
Филипп продиктовал дежурному бортинженеру “Тиртханкара” список необходимой аппаратуры, которой не оказалось у гостеприимных хозяев, и в ожидании ее прибытия решил еще немного побродить в окрестностях лагеря. Томах с Богдановым на антигравах отбыли в неизвестном направлении, а Тектуманидзе вернулся на корабль, так что новоиспеченный эксперт остался в одиночестве, предоставленный самому себе.
У лагеря он, к своему удивлению, встретил Аларику. Разговора не получилось: она явно хотела остаться одна, а Филипп так остро чувствовал ее желания, что вовремя остановил язык, готовый завести куда угодно. Во взгляде Аларики мелькнула благодарность, она поняла его сдержанность. Они разошлись в разные стороны, хотя Филиппу как никогда хотелось многое поведать и многое услышать в ответ. Дразнящая женственная красота Аларики, которую не портил даже черный костюм, превративший ее в лукавую ведьму из старинных сказаний, разбередила душу, и чтобы восстановить утраченное душевное равновесие, Филипп заставил тело работать физически — взобрался на вал древней морены, превращенный выветриванием в стену бастиона с башнями и бойницами. И обнаружил здесь еще одно “зеркало”. Воровато оглянувшись, сунул руку в гладкую плоскость. Рука исчезла. Ни тепло, ни холодно. Филипп попытался выдернуть ее обратно — не тут-то было! Впечатление такое, что рука вмурована в монолит! Вперед — пожалуйста, а назад — легче отрезать. Потоптавшись у “зеркала”, понимая, что выглядит со стороны смешно, он вынужден был пройти “перевертыш”, и вышел обратно без всяких вторичных эффектов — кроме задержки во времени (на двадцать две минуты, как он узнал потом).
Вспомнив замечание Станислава, Филипп посмотрел на лагерь, и странное подозрение зародилось в мозгу — с этой точки лагерь также просматривался великолепно!
Эксперт оперся рукой о камень и невидяще уставился на какое-то тщедушное существо, уползавшее из-под ног под защиту каменного козырька. Черт возьми! Развивая мысль Славы, “зеркала” можно представить как своеобразные следящие устройства! С туннельным пространственным эффектом. Но кому это нужно — следить за лагерем? Аборигенам? Чушь! Планета признана необитаемой… Тогда кому?
Филипп поморщился, а подозрение уже крепло, превращалось в уверенность: не чушь, не чушь! Недаром и Шалва связал события — грузы и “зеркальные перевертыши”, и Земля тоже, случаи-то уже не единичные! Сначала на Истории, теперь на Шемали, да и дома, на Земле, хотя непонятно, за кем там следить. За ним, Филиппом? Невелика шишка… А может быть, совпадения? С чего это у меня вдруг заиграло воображение? Как там говорил Слава: эксперт должен быть выдержанным и многозначительно немногословным… если нечего сказать.
Он усмехнулся, сделал шаг и… шарахнулся в сторону: ползущее лохматое существо, похожее на шапку-ушанку, вдруг подпрыгнуло, плюнулось в его сторону чем-то желтым и издало такой дикий вопль, что с минуту со всех сторон доносилось каркающее эхо.
Существо, как ни в чем не бывало, опустилось на камни и поползло прочь, не сводя с замершего человека нескольких пар глаз-бусинок.
— Однако! — пробормотал оглохший Филипп и вежливо приподнял несуществующую шляпу. — Простите, сэр, я вас, кажется, напугал? Но и вы в долгу не остались, так что дуэли не будет — мы квиты.
Засмеявшись, он повернул назад, прыгая с камня на камень, спустился в подножию “крепостной стены”, еще раз посмотрелся в “зеркало”, невозмутимо отражающее желтый пламень неба, и припустил к таким же чистым и желтым куполам лагеря.
* * *
Три дня провел Филипп возле таинственных “зеркальных перевертышей”. Ему помогали инженеры “Тиртханкара”, неразговорчивые парни, понимающие друг друга с полуслова, и Томах.
На исходе вторых суток при погружении в “зеркало” универсального всеволнового измерителя внезапно сработал один из малых ТФ-трассеров, несмотря на “малость”, весивший на Шемали вместе с гравитационной антенной около трех тонн. ТФ-трассеры применялись на космолетах для определения координат выхода корабля из ТФ-канала, Филипп настоял взять два аппарата скорее из упрямства, чем по необходимости: все-таки таймфаговая аппаратура была его слабостью, и вот один из взятых с собой трассеров выкинул красный сигнал.
Филипп сначала даже не поверил глазам, узрев сигнал, но раздавшийся вслед за этим гудок заставил его подскочить к пирамиде трассера.
— Эхо! — растерянно сказал он, заметив вопросительный взгляд Томаха. — Трассер обнаружил волновое эхо в пространстве! Кто-то где-то рядом только что провел сеанс ТФ-связи!
— Точно, — подтвердил один из инженеров, подходя к трассеру и наклоняясь над плечом Филиппа. — Трассер обнаружил таймфаговый “след”, еще тепленький.
— Ну и что? — сказал Томах. — “Тиртханкар” передал на Землю ТФ-депешу… или Вернигора разговаривал с Землей.
Филипп отрицательно мотнул головой.
— Частоты наших каналов ТФ-связи лежат далеко в стороне от принятого “эха”. Да и мощность невелика… Кстати, почему-то не сработал второй трассер, странно…
— Ничего странного, — сказал инженер. — Диапазон частот второю на порядок меньше, вы же видите класс. Мы используем его только для определения фона и грубой ориентации в евклидовом пространстве.
Филипп вспомнил свои странные предположения, и сердце снова сжала холодная лапа тревоги. Он бегло просмотрел данные, полученные с помощью многочисленных датчиков, измерителей полей и другой аппаратуры, высвеченные на терминале компьютер-координатора исследовательского комплекса, и решил поговорить с Томахом. Но Станислав сам подошел к нему, удивительным образом уловив его смятение: лица людей скрывались под масками, и мимики лица Филиппа он видеть не мог.
— Что-нибудь случилось? Ты какой-то растерянный.
