Ознакомительная версия.
— Да… Для себя. Но многие… Игорь, десятого августа погибло столько… А сколько до сих пор думают, что видят сон, и скоро все кончится… Ты думаешь, весь мир уже привык к новой… новому… знаешь, сколько людей живут снами, воспоминаниями…
— И тем самым выбирают себе будущее. Свой вариант жизни. Это нормально.
— Они боятся жить. Это нормально?
— Ты обвиняешь меня?
— Разве не ты создал эту ветвь?
— Ира… Я тебе целую лекцию прочитал о том, как происходит взаимодействие трех типов темного поля… Я тебе рассказал о том, что невозможно создать ту или иную ветвь, я тебе… Ты же умница! Ты понимаешь, что все ветви существуют независимо от нашего желания, мир объективен, он есть, и каждый кадр нашей жизни — в любой реальности, на любой ветви! — уже существует в этой бесконечной вязи, на этом бесконечном ковре, я ничего не мог создать, и об этом несколько раз говорил в нобелевской лекции. Физики прекрасно понимают, иначе мне бы не присудили премию, сочли бы… не знаю… многие действительно погибли в тот день… многие не выдержали… но… не я это создал! Я только…
— Ты только возбудил последовательность одиночных явлений, ты только придумал эвереттическую эрратологию, ты только занимался наукой, ты всего лишь пошел за одной девушкой и не смог ее найти, ты всего лишь отказался от другой и не сумел ее сохранить… такая малость… и изменился мир.
— В который раз спрашиваю: тебе плохо в этом мире? В том, прежнем, тебе было бы лучше?
— Может быть, в том, прежнем, мы не расстались бы с Ромой.
— Ты очень об этом жалеешь?.. Мне показалось…
— Не жалею. Наоборот. Но я уже не помню… Может, мы были бы счастливы. Там.
— Нет.
— Откуда ты можешь знать?
— Ты права. Не знаю. Послушай… Ты действительно обвиняешь меня в том, что…
— Нет. Но многие обвиняют. Многие хотели бы остаться в своих снах-воспоминаниях.
— Прошлое всегда выглядит лучше, даже если это прошлое — мир, в котором люди ползали, а не летали…
— Ходили.
— Извини, Ира, но большинство ползало. Теперь они, как ты говоришь, боятся думать, потому что не умеют… да, просто не научились еще думать сами, а приходится… Неужели ты хотела бы вернуться в реальность, о которой постепенно забываешь, как о сне? В кадр бесконечного фильма, который все еще существует и будет существовать всегда? Только потому, что там Рома… которого ты уже не любишь?
— Почему ты кричишь? Не люблю. Успокойся… И не во мне дело. Пора заканчивать, на диске еще минуты две… Последний вопрос. Наши читатели интересуются: действительно ли десятого августа галактики сошли со своих мест, черные дыры начали распадаться… ну, что-то такое…
— Я думал, ты спросишь меня об этом раньше.
— Знаю, что ты думал. Отвечай, пожалуйста, коротко, на диске почти нет места.
— Успокой своих читателей. Впрочем, я и об этом говорил в нобелевской лекции, но кто ж ее слушал… не твои читатели, естественно. Галактики не сошли с мест, и черные дыры остались такими же, есть законы сохранения… Но объясни своим читателям…
— Сам объясни.
— Хорошо. Законы сохранения действуют в каждой конкретной вселенной, если она изолирована от прочих, понимаешь? А когда происходит склейка, то сохраняется общая реальность — реальность склеенных ветвей многомирия. Это главная теорема эвереттической эрратологии.
— Первая задача Журбина.
— Именно. Теперь смотри. В ветви, где я пошел за Тиной в дом на улице Пестеля, галактики разбегались, Вселенная расширялась, и после Большого взрыва прошло тринадцать миллиардов лет. А в ветви, где… здесь, у нас… галактики сближаются, и время мы сейчас отсчитываем не после Большого взрыва, а до. До новой сингулярности. До Большого схлопывания.
— Тринадцать миллиардов лет…
— Те же самые, да. Ну и какая, по большому счету, для твоих читателей разница?
— Никакой. Ты прав. Совсем никакой. Что нам Гекуба, что мы Гекубе…
— Я проголодался. Пойдем поужинаем. Выключай камеру, материала для интервью у тебя, по-моему, вполне достаточно.
— Куда ты хочешь, чтобы мы…
— Честно? Никуда. Давай посидим здесь, просто посидим, помолчим, наконец…
— Ты можешь молчать? Не думать? Ни о чем?
— Не пробовал. Давай?
— Не знаю. Хорошо, попробуй… Только прошу тебя…
— Что?
— Я знаю, что ты хочешь сказать… О чем хочешь молчать… О чем будешь не думать.
— Да? Странно, но и я знаю, о чем ты будешь не думать…
— Не можешь ты этого знать! Погоди, я же главное забыла тебя спросить: о чем думала королева Кристина, когда ты стоял с ней рядом? Наших читателей, особенно читательниц, это очень…
Конец записи
Сокращенная версия интервью с лауреатом Нобелевской премии И. Н. Журбиным опубликована в журнале «Мы и наш мир» (печатный и сетевой варианты) 17 ноября 2016 года.
Ознакомительная версия.
