Оттуда, где сидел сэр Айсэмбард, послышалось неразборчивое ворчание, словно отдаленный шторм; Гас, решив не обращать внимания, продолжал:
— Поскольку ложе океана в зонах разлома нагрето, нам придется укладывать специально сконструированные секции непосредственно на само это ложе, а не в выемки, и сконструировать их придется так, чтобы обеспечить циркуляцию воды и в их внутренних полостях с целью охлаждения. Однако главной бедой, возможно, является то, что, стремясь обойти все геоморфологические препятствия, мы будем делать туннель вдвое длиннее, а значит, и вдвое дороже того, каким он был бы, если бы шел напрямик.
— Боже, милостивый! — взорвался сэр Айсэмбард. — Мы уже разбирались с этим, вы ведь знаете, что мы не можем идти прямо через этот окаянный океан. Так что же вы предлагаете?
В полной тишине Гас вынул из кармана лист бумаги и развернул; крики чаек доносились из поднебесья, и звуки играющего оркестра слышались где-то вдали, но на балконе никто не проронил ни звука.
— Вот что я предлагаю, — с непоколебимой уверенностью сказал Гас. — И намереваюсь показать вам, как. Я предлагаю, чтобы туннель от Отметки 200 пошел не на север, а строго на юг, по плоскому ложу Бискайской абиссальной равнины, к базе на Азорском архипелаге, где он встретится с другой веткой туннеля, протянутой почти строго на восток от Грэнд-бэнкс через зону разломов. Это путь более чем вдвое короче того, который мы сейчас рассмотрели, и вдобавок принесет дополнительные выгоды. Грузы можно доставлять на Азорскую базу, а уже оттуда корабли перевезут их в Африку или на континент, это значительно сократит время транспортировки. Плюс тот факт, что со временем может быть рассмотрена возможность постройки еще одной ветки туннеля, от Азорских островов до Испании, так мы напрямую свяжем железнодорожной линией континент с обеими Америками. Если это будет сделано, результаты окажутся замечательными. Для пассажира тогда станет возможным сесть на поезд в тихоокеанском порту Провидения, что в конце Транссибирской магистрали, и затем поездом проехать через Сибирь, Россию, Европу, под Атлантикой, и через Америку и по Трансканадской магистрали до Аляски, закончив свое путешествие опять-таки на берегу Тихого океана. То есть преодолев по меньшей мере девяносто девять процентов окружности Земли.
Тут уж нетерпеливое желание выяснить побольше об этой новой идее прорвалось наружу; финансисты наперебой выкрикивали вопросы, пока сэр Айсэмбард ударом кулака по столу не призвал к тишине.
— Мечта безумца, и ничего более. Может, она и была бы осуществимой, если бы не Среднеатлантический хребет с рифтовой долиной, которая, насколько мне известно, в этой точке, по крайней мере, шириной в милю и в несколько миль глубиной. Ее невозможно пересечь. Этот план нужно сразу отбросить.
— Не совсем так. Долину можно пересечь, и у меня есть план, как это сделать. Мы пересечем ее, джентльмены, с помощью подводного моста.
В наступившей тишине презрительный смешок Айсэмбарда прозвучал как вызов.
— Бессмыслица, сэр! Бессмыслица и чушь! Нельзя на этой глубине построить мост — в милю длиной! — который выдержит вес туннельных секций!
— Вы правы, сэр, нельзя. Но лишь потому, что такой мост имел бы отрицательную плавучесть, как и наши секции, пока они тянут вниз. Поэтому мост будет плавать над каньоном, а закрепим мы его мощными тросами.
На сей раз тишина была абсолютной на протяжении всего времени, пока Гас торопливо излагал слушателям этот план, объясняя, как будет устроен мост и как благодаря своей плавучести он будет компенсировать другие детали нового предложения. На каждый вопрос у Гаса был ответ, и вскоре стало ясно, что, если не выдумывать каких-то фантастических факторов, этот план во всех отношениях превосходит предшествующий. Задолго до того, как стало ясно остальным, понял это сэр Айсэмбард; он отошел от стола и встал, сложив руки на груди и глядя на заходящее солнце. Когда остальные, иссякнув, умолкли, чтобы перевести дух, он повернулся и смерил Гаса взглядом более холодным, чем ледяное дыхание арктической ночи.
— Вы сделали это преднамеренно, Вашингтон. Преднамеренно разработали ваш план, чтобы унизить меня и вдобавок извлечь какую-то корысть.
— Нет, сэр! Даю вам слово…
— Нет сомнений, что будет принят ваш проект или какой-то его вариант, продолжал человек, у которого не было сомнений; от попытки Вашингтона вставить слово он просто отмахнулся. — Туннель пойдет к Азорам. Вы получите и репутацию, и деньги, я убежден. Коль скоро я ставлю благо туннеля выше своих личных амбиций, я буду продолжать работать, как делал это и в прошлом. Но к вам лично, сэр, у меня мало уважения. Пожалуйста, имейте в виду, что отныне вы не являетесь желанным гостем в моем доме.
Гас кивнул еще до того, как сэр Айсэмбард закончил; все это было предопределено.
— Я с самого начала знал, что так будет, — сказал он, и в этих простых словах прозвучала вся тяжесть невысказанных чувств. — Я не испытываю к вам ничего, кроме расположения, сэр, и никоим образом не хочу причинить вам боль. Я хочу, чтобы вы поверили: всегда я ставил благо туннеля выше, чем соображения личного успеха. Учитывая ваши слова, у меня не остается другого выхода, как только уйти в отставку со своего поста в компании Трансатлантического туннеля и прекратить работать для нее. Если мое участие является отрицательным фактором и мешает завершению великого дела — я отказываюсь от своего участия.
Его слова, хоть он и говорил очень тихо, оглушили присутствующих. Но сэр Айсэмбард пришел в себя уже через несколько секунд.
— Отставка принята. Вы свободны.
Такая развязка буквально парализовала обоих финансистов, Гас действительно встал со своего места и пошел к двери; лишь тогда лорд Корнуоллис смог заговорить.
— Вашингтон, минутку, пожалуйста. Мы не должны подходить односторонне… уж эти мне вопросы первенства… надо все обсудить… хоть разорви меня, если я знаю, что со всем этим делать! — С видимым усилием он попытался собрать свои скачущие мысли и найти какой-то компромисс хотя бы в последний момент. — Мы слышали ваше предложение и должны рассмотреть его, поскольку, сэр Айсэмбард, при всем к вам уважении, вы не можете говорить за всех членов обоих правлений, ни даже за меня или Уинтропа. Что бы я предложил… что я и в самом деле предлагаю, сэр, — так это то, что мы здесь все обдумаем и затем сообщим вам о нашем решении, каким бы оно ни было. Можете вы, капитан Вашингтон, сказать, где вас найти, когда обсуждение закончится?
— Я буду у себя в номере.
— Очень хорошо. Мы встретимся, как только наш симпозиум принесет хоть какие-то плоды.
