Меган усиленно напоминала себе, что он англичанин, что он заносчив, высокомерен, груб, что она терпеть его не может… Но луч солнца, проникнув сквозь прореху в кровле, упал на его светлые волосы, а глаза его казались сейчас такими беспомощными… Он выглядел теперь сущим мальчишкой – юным, милым и беззащитным. Совсем как Ичэнн… Меган вдруг стало трудно дышать. Сейчас граф был в сто раз красивее, чем тогда, в гостиной Дандрамми…
Девушка медленно приблизилась к молодому человеку, под подошвами ее полусапожек захрустела щебенка.
– Очень больно?
– Да нет, совсем чуть-чуть…
– Кровь все еще идет? – Меган подошла еще ближе.
– Нет, почти остановилась.
Девушка склонилась над раненой рукой графа. Сейчас ее лоб почти касался его лба. Она внимательно разглядывала рану. Вот она коснулась запястья молодого человека – и он не вздрогнул, не отстранился. Теперь уже и он глядел на нее. Взгляд его серых глаз ласкал и обволакивал, и Меган испугалась вдруг, что сейчас совсем некстати покраснеет…
Кончиками пальцев она ощущала на его запястье биенье пульса. Молодой человек не проронил ни слова, но кончики пальцев Меган покалывало – там, где они касались его руки. На своей щеке она чувствовала его теплое дыхание… На мгновение ее словно пригвоздило к месту, ноги вдруг ослабли…
Внезапно откуда-то из темного угла взмыла ввысь птица – и устремилась сквозь прореху в кровле в небесную голубизну. Россингтон вздрогнул, провожая ее взглядом, – и тут Меган, улучив момент, стремительно поднесла его руку ко рту, зажала в зубах кончик щепки и выдернула ее из раны.
Россингтон взревел так, что из темных закоулков старого замка вспорхнуло множество перепуганных птиц. Воздух наполнился щебетом и мельтешением крыльев, несколько птиц задели лицо Меган… Отмахиваясь от них, девушка твердила себе, что это всего-навсего птицы, глупые птицы, поднявшие в воздух тучи пыли…
– Ты укусила меня! – вскричал Россингтон.
Из раны вновь закапала кровь.
– Есть у вас с собой фляжка с виски? – невозмутимо спросила Меган.
Граф запустил здоровую руку во внутренний карман.
– А зачем вам? Я оказался неприятен на вкус?
Меган улыбнулась:
– Вы отвратительны! Плесните-ка спиртного на рану…
Граф заколебался:
– Но во фляге бренди…
Забрав у него флягу, Меган отвинтила крышечку:
– Не самый лучший вариант… однако сойдет.
Когда жидкость полилась на рану, граф зашипел и отвернулся, но девушка уже перевязывала ему руку своим носовым платком, крепко-накрепко стягивая концы в узел.
– Похоже, вы из числа тех, кто не выносит вида крови, – фыркнула она.
– Ничего подобного! Я же почти стал солдатом в свое время. Я знал, что мне предстоит часто видеть кровь, и был вполне к этому готов.
– Почти стали солдатом? А почему почти? Что, в последний момент испугались? – прищурилась Меган, все еще крепко держа графа за руку, чтобы кровотечение побыстрее остановилось.
– Нет. Я унаследовал графство. У меня тотчас образовалось множество обязанностей в Англии, и уехать надолго я уже не мог.
В голосе его Меган уловила отчетливые нотки сожаления и устыдилась.
– Простите… – пробормотала она.
– За что мне вас прощать? За укус? Или за то, что я ношу графский титул?
Меган подняла глаза. Их лица были в каких-нибудь дюймах друг от друга – и у девушки вновь перехватило дыхание. Воистину, этот человек действовал на нее странно… Даже стоя подле Ичэнна, она всегда могла дышать нормально, но сейчас…
– За то, что… – начала было Меган, но осеклась.
…За то, что она грубиянка, дерзкая и невоздержанная на язык – именно в этом всегда обвиняла ее матушка! Разве не предупреждала мать, что острый язычок доченьки в один прекрасный день доведет ее до беды? Похоже, этот день настал… Меган мысленно твердила себе, что имела полное право на грубость, да еще и не на такую, – в отместку за то, что граф так ее унизил! Ведь это по его вине она боится теперь, что если попадет в Лондон в поисках супруга, то станет посмешищем и уедет домой под громкий смех светских львов и львиц!
Выпустив его руку, девушка отступила:
– Я хотела сказать – сожалею, что вы поранились. Чем это вы тут занимались, позвольте поинтересоваться?
Однако граф пропустил ее вопрос мимо ушей.
– У вас доброе и нежное сердце… Или вы величайшая искусница по части врачевания? Что это? Горская традиция? Неужели все здешние женщины – колдуньи и целительницы?
Граф глядел на нее пристально и очень внимательно. Ах, так у нее нежное сердце? Меган внутренне вознегодовала. Пусть так, но только не для него!
– Просто у меня изрядный опыт в делах такого рода. В детстве мы с сестренками то и дело падали, ушибались, разбивали коленки, набивали шишки… Возможно, здесь, в горах, мы просто привычнее к подобному, чем вы, в своей Англии. Думаю, шрама у вас не останется, если вас это беспокоит.
– Когда мне было девять, я свалился с дерева и разодрал бедро. Понадобилось семнадцать стежков, чтобы зашить рану. А немного позднее я загнал в подушечку большого пальца рыболовный крючок. На память обо всем этом у меня остались шрамы. Есть и другие… Например, однажды меня сбросила лошадь, и я рассек подбородок, вот здесь…
Граф поднял голову, показывая ей едва заметный светлый шрам – и Меган тотчас мучительно захотелось коснуться его лица. Девушка крепко сцепила руки, силясь сдержаться.
– Вам здесь не место! – сурово заявила она.
Граф вздернул брови, превратившись в единое мгновение, словно по мановению волшебной палочки, из простого и милого молодого человека в холодного и надменного аристократа:
– Да что вы говорите? Почему, позвольте спросить?
Меган огляделась. В замке по-прежнему царила мертвая тишина. Но… камни отчего-то казались чуть менее враждебными, а воздух – не таким затхлым… или ей показалось?
– Замок проклят, – потупилась Меган.
Граф хмыкнул:
– Наслышан об этом. – И, поглядев на свою перевязанную руку, вздохнул: – Обычно я в подобные глупости не верю, но на сей раз склоняюсь к тому, что… так оно и есть.
– Вам здесь не место! – безжалостно повторила Меган.
…Какая у него все-таки изумительная улыбка! У Ичэнна отколот кусочек переднего зуба, а вот улыбка Россингтона безупречна. Меган стало тепло, словно сквозь разрушенную крышу замка внезапно проник луч солнца. И вдруг девушку захлестнула безотчетная злоба.
– Неужели это такая традиция у вас, англичан, – вламываться в замки, которые им не принадлежат?
Но граф вновь улыбнулся, однако на сей раз выражение его глаз еле уловимо изменилось. В них сверкнуло торжество. Он сунул руку в карман и достал оттуда бумагу.
