— Похожа на микенские, только куда проще. Будем открывать? — спросил Интеб.
— Не обязательно. Лучше вернемся к берегу.
Солнце пробилось из облаков и грело их спины. Путники шли до полудня. Наконец Интеб, остановив Эсона, указал на загибающийся дугой берег. Воткнув палку в песок, он задумчиво поглядел на тень.
— Мы, кажется, повернули на север, — проговорил египтянин. — И если этот берег будет все так же изгибаться, скоро повернем на запад. Не оказались ли мы на полуострове или мысе?
— Возможно, но я не помню ничего такого. Берег велик — остров огромен. Он тянется на север, неведомо куда. Я мог не видеть этой его части.
— Надо посмотреть, что лежит впереди, — проговорил Интеб, поднимаясь наверх по заросшей травой дюне. Устав от ходьбы, он ощущал лишь пустоту и бурчание в желудке. Добравшись до вершины, египтянин огляделся и, быстро пригнувшись, сбежал вниз по склону.
— Там кто-то идет вдоль берега. Я сразу же опустился в траву, как только заметил его… Скорее всего, он меня не видел.
— Он один? — проговорил Эсон, извлекая из ножен меч.
— Один. Я видел весь берег. Кроме него, никого.
— Нам нечего бояться одного человека.
Легко размахивая мечом, Эсон зашагал по песку. Интеб плелся следом, не ощущая даже тени подобной уверенности. На скалистом выступе, уходящем в море, Эсон остановился, и Интеб догнал друга. Разбрызгивая воду, кто-то шел по отмели. Высокая волна разбилась о скалу, и с моря послышалась ругань. Интеб отступил — плеск приближался. Жилы на руке Эсона взбухли, он стиснул рукоять меча. Человек обходил скалу и вышел прямо на них — вздрогнув от неожиданности. Знакомая рваная физиономия в шрамах.
— Эйас! — закричал Эсон и вонзил меч в песок, кинувшись в воду обнимать кулачного бойца.
— Ну и встреча! — вопил Эйас, они обнимались, а зеленая вода подступала к коленям.
— Я думал, что ты погиб вместе с остальными, — проговорил Эсон.
— А сам ты — не вышел из могилы? Если бы я не обнимал тебя своими руками, то подумал бы, что вижу духа. Но теперь нас трое — если только египтянин не вернулся сюда призраком из своих Земель на Западе.
Интеб начал было хохотать с остальными, но в голову ему вдруг пришла ужасная мысль. А как здесь оказался сам кулачный боец?
— Эйас, — обратился он, — значит, ты шел сюда вдоль берега?
— С тех пор как утром солнце открыло мои глаза. Я лежал один на песке. Вокруг никого не было. Голодный, пить хочется… до сих пор. Пошел вдоль берега, все шел и шел. И не нашел ничего…
— Ты поворачивал?
— Ни разу.
Выйдя на берег, они смотрели на бледного Интеба, тяжело опустившегося на песок.
— Ты понял, что это значит? Мы тоже шли — в другую сторону.
Эсон понял сразу.
— Остров. Мы попали на остров.
— Пустынный к тому же, — проговорил Интеб с безнадежностью в голосе. — На берегу мы не встретили никого, ничего не нашли, кроме того ручья.
— Значит, вы видели больше, чем я. Если вы знаете, где вода, покажите мне дорогу к ней.
— Еще мы нашли гробницу, — проговорил Интеб, поднимаясь. — Это Остров Мертвых.
— В глубине суши могут жить люди. — Эсон опустил меч в ножны и первым направился вдоль берега. — Если они здесь есть, мы найдем их. Здесь должны быть люди.
Они не нашли никого. Вдали от моря, среди невысоких холмов, обнаружились другие гробницы, там были совсем древние — ветер даже сдул землю с каменных блоков, закрывавших погребальную камеру. Слов Интеба они не повторяли… но и непроизнесенные, они звучали в ушах. Остров Мертвых. С самого высокого из холмов было видно море, со всех сторон окружавшее остров, вдалеке на горизонте чернела земля. Вот и все. Когда тени начали удлиняться, они вернулись к ручью у той гробницы, которую обнаружили первой, и напились воды, чтобы притупить чувство голода.
— Что будем делать? — спросил Эйас, и оба они поглядели на Эсона. Тот медленно покачал головой и поглядел в сторону темнеющего моря.
— Думаю, что нам конец.
— Словно морские рыбы на берегу, — проговорил Интеб. — Странно это: уцелеть в кораблекрушении, а потом умереть от голода.
— Пища есть, — Эйас протащил сквозь пальцы длинную травинку и поглядел на зернышки, оставшиеся на ладони. — Не бог весть что. Но мне приходилось есть и похуже. Будем есть эти семена. Ловить птиц.
— Рыбу тоже, — добавил Интеб. — Вода и пища есть — можем выжить.
— Зачем? — спросил Эсон. — Чтобы жить, как дикие звери, без огня и укрытия, пить воду, жевать сухие семена? Зачем? Смерть все равно придет к нам.
И он громко повторил слова Интеба:
— Это же Остров Мертвых.
Эйас шел, склоняясь под ливнем, вода ручьями лилась с волос и бороды, затекала под и без того мокрую одежду. Он брел возле края волн и волок за собой кусок плавника, толстую расщепившуюся ветвь, которую подобрал на берегу. Разбивавшиеся валы шипели в песке, захлестывали лодыжки. На рифах снаружи грохотал прибой. Эйас шел и шел, наконец повернул внутрь острова по тропе, которую успел протоптать в своих частых хождениях. Тропа эта змеилась между валунов к образующему естественное укрытие каменному навесу. Тут Эйас хранил собранный им плавник: сучья, бревна, ветви, резную скамью, выброшенную морем после кораблекрушения. Она да рулевое весло — вот и все, что напоминало теперь о существовании разбившегося корабля и его команды. Сдвинув дерево в сторону, Эйас освободил себе место, чтобы укрыться от дождя.
Он и сам, собственно, не вполне понимал, зачем таскает сюда деревяшки. Ему не удалось найти ничего пригодного для плота. Не было на острове и ползучих растений, которыми можно связать бревна. Дрова эти можно было бы сжечь, если бы только им удалось высечь огонь. Но искристых камней, пиритов, тоже не попадалось. А огонь был необходим: здесь, на далеком севере, зима мгновенно погубит их; даже здешнее лето только медленно подтачивало их силы. Эйас поглядел на плетеный кожаный пояс; он день ото дня становился все свободнее. Трава и семена диких злаков — не еда для мужчины. От нескольких птиц, которых удалось поймать в силки, осталось только воспоминание. Когда же это было? Он задумчиво поскреб короткую бороду.
Давно. Египтянин знает. Он — человек ученый, следит за календарем даже в этом заброшенном месте, наносит свои иероглифы на деревянную дощечку. Он вычислил, что настал месяц месори и Нил разлился. Как будто здесь это важно. Словно может быть что-то помимо единственной цели — выжить. Теперь все они ослабели, а египтянин из троих самый слабый. Наверно, и умрет первым. Хорошо, будет мясо — пусть ненадолго. Эйасу уже случалось есть человечину, тогда она ему не понравилась. Но ведь надо жить.
