Вокруг дымящегося костра сидело восемь молодых людей. Все были обнажены. На ремнях, повязанных вокруг их шей, висели кожаные мешочки. От долгого сидения перед жарким костром тела юношей стали темно-красными, по ним ручьями стекал пот. Воздух был наполнен чуждыми, дьявольскими звуками, похожими на назойливое бормотание сатанинского хора.
Один из каббалистов поднялся. Его лицо, худое и болезненное, очень напоминало лицо Мартина. Голова его была выбрита наголо, в темных глазах царила ненависть, а белки глаз казались молочно-белыми.
Каббалист снял с шеи мешочек и достал оттуда предметы, очень напоминающие голову и пару высохших человеческих ног. Затем все это Ахк-Лут убрал назад и извлек из мешочка плитку жевательного табака. Каббалист надкусил плитку, тщательно пережевал табак и смачно выплюнул его прямо в костер. Языки пламени ожили с новой силой, а дым, ядовитый и зловонный, окрасился в темно-зеленый цвет.
— Эта молодежь — наши дети, — прокомментировал Мартин. — Они попытались сразиться со злом, но оказались слишком нетерпеливыми. Они думали, что все дается легко и просто, но натворили большие глупости…
Каббалисты стали передавать табак из рук в руки. Каждый, разжевав табак, сплевывал его в костер, и вскоре дым, наполнявший помещение, стал таким плотным, что Эвиана с трудом могла различить лица каббалистов.
Ахк-Лут схватил свою парку и отбросил ее в сторону. Под паркой лежал предмет, отливающий тяжелым голубоватым блеском. Это был кусок полированного металла с неровными изъеденными краями. Подняв предмет, Ахк-Лут бросил его в огонь, и из костра вырвался сноп искр.
Через несколько мгновений над огнем появилось видение в образе полуптицы-получеловека. Лицо существа, вполне человеческое, выражало крайнее удивление.
Молодые сектанты дружно запустили свои руки в кожаные мешочки и извлекли из них порошок и куски костей. Затем они по очереди стали бросать все это в костер, и каждый раз из дыма появлялось новое видение.
Человека-птицу сменила огромная гусеница-сороконожка, затем появилось какое-то хищное китообразное с уродливо короткими человеческими конечностями, после чего над густым дымом поднялся эмбрион, пытающийся головой пробить околоплодный пузырь.
Каббалисты подбросили в костер еще порошка. Эмбрион исчез, а его место занял окровавленный труп мужчины с разрезанным животом и вынутыми внутренностями. Над костром появлялись все новые и новые, более отвратительные призраки и образы.
Вновь вернулся птицечеловек. Раскрыв клюв и выпучив человеческие глаза, чудовище издало надсадный крик. Каббалисты взорвались одновременным диким воплем.
Неожиданно Эвиана поняла, что сектантов стало девять. Когда же появился еще один?
Ахк-Лут положил руку на плечо птицечеловека. Эвиана увидела, что его руки и ноги туго связаны веревкой. Птицечеловек закричал…
Неожиданно костер погас. В центре кострища свинцовым блеском отливал металлический диск с рваными краями. Каббалисты растворились в темноте. Последним исчез связанный человек с птичьим клювом.
На современных пластиковых перекрытиях касгика Мартина Катерлиарака заиграли отблески жаркого эскимосского костра.
От костра остались одни угольки. В помещении заметно похолодало, и полуголые игроки стали подумывать об одежде.
— Внуки Ворона решили извести своего деда, — продолжал повествование Полярная Лиса. — Они разожгли его любопытство до такой степени, что Ворон подослал к ним шпиона в облике полуптицы-получеловека. В ответ каббалисты наслали злые чары сначала на своего деда, а затем и на Солнце. Смерть Солнца положила начало гибели Земли. Но каббалисты не учли, что, когда Земля погибнет, это принесет смерть и им самим.
— Мартин, — обратился кто-то к старцу. — А что это был за металлический предмет?
— Это могущественный талисман, который я нашел в юности. Он упал с неба в Канаде, — Полярная Лиса помолчал. — Каббалисты выкрали его у меня.
— Но это не метеорит.
Эвиана узнала голос Орсона Сэндса.
— Да, это не метеорит. Это деталь механизма, который прилетел из России еще до моего рождения. Талисманы всегда несут в себе энергию той земли, где были созданы. Я выяснил, что диск оторвался от штуки, которая день и ночь летала вокруг Земли, пока что-то не заставило ее свалиться в канадскую тайгу. Там я и нашел свой талисман, а каббалисты с его помощью собрались задушить само Солнце.
— Они хотят превратить весь мир в сплошную тундру, — вступила в разговор Эвиана. — Вечный холод, ни единого растения, одни лишь хищные животные. Мы должны научиться тому, чтобы…
Мысли Эвианы набегали одна на другую, и она не успевала облечь их в слова.
— Да, вам нужно учиться, — кивнул Мартин. — Ахк-Лут заставит постичь эскимосский образ жизни и белых, и желтых, и черных людей. Те, кто окажется плохими учениками, быстро погибнут от голода. Мы узнали это на своей собственной шкуре. Теперь нам неизвестно, почему каббалисты не хотят, чтобы мы позаботились о Седне.
— Седна… — задумчиво произнес Орсон Сэндс. — Нельзя ли узнать о ней побольше?
— Да, я забыл. Всякий, кто живет на краю мира, знает Седну. Ее еще называют Нулиад-жук, или Трапезное Блюдо. Седна заботится о морских обитателях, которые дают нам жизнь, стол, кров, тепло. От людских грехов она заболевает, и тогда некому позаботиться об океане. А если погибнет океан, то умрет вся земля и умрут люди. Ваш народ сейчас голодает и будет голодать до тех пор, пока Ахк-Лут не убедится, что голод выкосил большую часть ваших людей.
— А что же этот Торнгарсоак? — спросил Кевин. — Почему он не поможет Седне, ведь он, кажется, ее друг?
— Он охотник и скитается по земле, — ответил Мартин. — А охотники иногда уходят от порога родного дома на долгие месяцы. Торнгарсоак может и не знать о бедах Седны.
— Да, грехи… — неожиданно вставил Пегас. — Миссионерское понятие. Что вы понимаете под словом «грехи»?
Мартин ненадолго задумался, а потом, чуть шевеля губами, еле слышно произнес:
— Например, аборты.
— Вы знаете, что такое аборты? — удивился Пегас. — Эскимосы практикуют аборты?
— Вы не понимаете, — стал объяснять старик. — Аборт — это такой же тяжкий грех, как убийство плоти или души. Седна страдает от убийства каждого кита или тюленя, даже рыбьей икринки. Каждый такой грех прилипает к ее волосам в виде мерзкой слизи и вызывает неисчислимые страдания. Лишь ангакок, придя к Седне и расчесав ей волосы, может унять боль. Вы же знаете, что сама она не может этого сделать.
