В заключение нашего разговора товарищ Степанчук заверил: знаменитый иллюзионист Акопян задал бы милиции столько загадок, что нашей газете хватило бы сенсаций на десять номеров.
В мастерстве товарища Акопяна мы не сомневаемся, как не сомневаемся и в мастерстве нашей родной милиции, умеющей выводить на чистую воду разных «фокусников». Но, как талантливо и образно пишет Мулярчик, гвоздь проблем именно в том, что полеты и перемещения материальных предметов происходят без участия людей.
В заключение нашей беседы хочется привести еще одну выдержку из письма. Вот что пишет нам ученик третьего класса Житивской средней школы, которая находится в том же, сейчас уже знаменитом Березовском районе:
«Дядичка Мулярчик с редакции. Все, что вы пишете, говорят, некогда уже было в нашем Житиве. И никто тогда не пугался и не удивлялся. До войны и после войны у нас во всю ивановскую колдовали, аж дым шел… Особенно это умела Адоля. Она скупому Евхиму коровку заколдовала. А Евка умела гадать. Я думаю, если бы вы приехали к нам в Житиво, то вам бы старые бабы все рассказали, как это делается. А то и колдовать научат. А то нынче молоденькие учительницы ну совсем ничего не знают. Я вчера на учительском педсовете как представитель класса затребовал от директора, чтобы у нас в классе на каждом уроке обязательно свободный микрофон был. И еще я затребовал, чтобы мы с учительницами на равных говорили и спорили и чтобы мы им отметки ставили в отдельный журнал. От двойки и до пятерки. И если всего этого не будет, то мы забастовку объявим. И в школу не пойдем. От того, какую оценку мы выставим учительницам, им и зарплату должны платить. Вот тогда учительницы и забегают. Тогда и будет перестройка настоящая. Прошло уже два дня, как я выступил, а ничего пока не делается. Где же тогда демократия и новое мышление? Приезжайте и разберитесь с такой несправедливостью, которая творится в нашей школе. И еще я хотел бы сказать о нашем председателе колхоза. Но это потом.
Володя Загорский».
Вот, сами видите, товарищи дорогие, каким дотошным растет новое поколение, которое, можно сказать, родилось в послезастойное время перестройки! Пускай Володя Загорский пишет с ошибками — мы сознательно сохранили его манеру и стиль письма, — но давайте заглянем правде в глаза: какие оригинальные предложения выносит он на суд общественности! Не зря говорят, что устами ребенка глаголет истина. Так и рвется из души: товарищи из Министерства образования, возьмите на отдельный учет этого талантливого ученика и заодно задумайтесь над его предложениями.
И еще мы хотели бы сказать: ежели ученики не верят науке, то, желаем мы того или не желаем, они, наше будущее, станут верить религиозным предрассудкам. Не это ли в первую очередь должно беспокоить нас? И вас, товарищ Степанчук, тоже… За что вы только деньги получаете?
Повторите, пожалуйста! Товарищ Степанчук хочет, чтобы мы повторили опыт в выгодное для него время, за неделю записавшись на прием. Но повторить на «бис» березовский феномен для науки мы, разумеется, не можем. Поставим вопрос ребром в иной плоскости: а не наблюдались ли похожие явления еще где-либо?
«Год назад следователь А.Редькин занимался довольно-таки странной историей. В деревенской хате сама собой падала и разбивалась мебель. А то вдруг перелетали с места на место сахарница, сковорода и другие предметы. Некоторые же словно взрывались и разваливались на куски: большой фаянсовый «петух» (сувенир), пластмассовая бутылка с жидкостью…
Здравый смысл подсказывает: нужно искать злодея. Вероятнее всего кто-либо из членов семьи или, возможно, кто-то из посторонних организовал эти далеко не безобидные штучки. Осматривалось место происшествия, допрашивались свидетели. Но хулигана следователь, как ни старался, не нашел. И начатое «дело» пришлось закрыть из-за отсутствия состава преступления».
Мы процитировали начало статьи В.Бычкова «По следам летающей сахарницы» («Журналист», № 3 за 1988 г.).[5]
Все, что описывается в этой статье, происходило недалеко от города Клин Московской области. Что еще происходило там? Как и в Березове, выбивало пробки. Сам по себе открывался водопроводный кран. Обезумев, крутился счетчик…
А были ли там ученые? Нет, как и в нашем случае, они туда и глаз не показали. Зато там побывала Клинская городская прокуратура. Она установила, что космические спутники и самолеты над хатой в те минуты, когда переворачивалась мебель, не пролетали. За электроэнергию хозяева заплатили 13 рублей, а обычно платили полтора.
Но самое интересное — история с «летающей сахарницей». Сахарница пробивала стекло. Специалисты дали заключение, что круглое отверстие в окне могло получиться, если бы сахарница летела со скоростью пули. При такой скорости она пролетела бы пять километров. А подняли ее за несколько метров от хаты.
Подобные статьи печатались и в других изданиях.
А что же ученые?
К большому огорчению, некоторые наши академики даже в наше светлое пафосное время перестройки и гласности побаиваются высказать свои соображения, не желая, чтобы в официально-научных кругах их считали выскочками, белыми воронами…
В заключение мне хотелось бы выразить благодарность Аркадию Мулярчику, смелому журналисту, который, рискуя своей репутацией, пошел на открытие еще одной, до этого закрытой темы, вызвав на себя, как мы сегодня увидели, огонь бюрократов и антиперестройщиков — этой черной сотни темных сил застойного времени… Думается, что Аркадий Мулярчик как раз и есть образ нового перестроенного человека с новым оригинальным мышлением. Он, видимо, как раз и есть тот прораб духа и перестройки, о которых иногда говорится в центральной прессе и которых как будто бы у нас не имеется. Сегодня мы можем сказать: есть, есть прорабы духа и у нас! Побольше бы нам таких смелых журналистов, и тогда бюрократам и сталинистам не будет спокойной жизни.
В.Абраженко.
«Смотри, как красиво придумал в конце: прораб духа и перестройки!.. А кто же тогда я? Как назвать тех простых людей, которые каждый день стоят у станков, ходят за скотиной, выращивают зерно?.. Неужели все мы — рабы духа, которыми мудрые прорабы понукают?» — почему-то подумал Грушкавец, дочитав статью. Он поднялся со скрипучей кровати, и без того надоевшей за годы студенчества, скомкав, бросил газету на стол и стал ходить по комнате. От стены к стене.
Как и каждый день, слева гремел магнитофон: тоненьким женским голоском Леонтьев выводил свое: «Я бегу-бегу-бегу…», — а справа кто-то доказывал: «А я тебе говорю, что я тузом крыл. Тузом, понял, козел?..»
