Кругом была кровь, даже на мундирах палачей, которые разряжали и заряжали свое оружие без остановки. Без остановки!
Я преодолел свое смятение и негодование и спросил первого секретаря партии: — Что здесь происходит, в конце концов?
Довольная улыбка проскользнула по холодным губам.
— Здесь те, кого мы считаем неподдающимися. Это враги народа, те, кого уничтожили наши бомбы и оживили наши машины, и кто отказался принять наши взгляды и идеологию. У них есть право выбирать по своему усмотрению: либо временное заключение в лагере для военнопленных, либо полное и преданное сотрудничество с нами. Но для этих у нас нет даже жалости.
— Но… но они же снова оживут!
— А мы их опять убьем.
— Но ведь это абсурд! Их численность увеличивается с каждым днем. Скоро их будет много миллионов…
— Да, сотни миллионов. Но это неважно, мы всегда найдем способ уничтожить их, так как раса Джонов Кларков, предназначенная для завоевания космоса, должна быть здоровой и чистой. Именно для этого работают все машины, которые мы имеем.
— Почему вы говорите "все машины"?
Он ведет меня в святая святых и гордым, величавым жестом указывает на большой круглый зал, где ходит взад и вперед множество Джонов Кларков. И долго я стоял, ошеломленный и уничтоженный, и слова В-1 доносились откуда-то издалека, как во сне:
— Открыли… секрет… оплодотворения искусст… построили… машины… Много машин… производят… производят… производят…
Я разглядывал все эти инкубаторы, созданные по одной модели, и всех этих Джонов Кларков… всех этих Джонов Кларков, которых безостановочно тошнит. Безостановочно!
Вот уже восьмой день я работаю на секретной базе, расположенной в окрестностях Центра оплодотворения. Мы проводим эксперименты с новым электронным оружием, призванным ускорить победу союзного клана. С помощью лазера созданы лучи смерти, бьющие на тысячи километров и могущие уничтожить целый город гораздо "лучше", чем атомная или водородная бомбы.
Это ужасное оружие обладает такой мощью, что Союз может без малейших усилий стать хозяином всей планеты. И мечта Альфа Первого осуществится. Новая раса Джонов Кларков распространится по Вселенной благодаря массированной работе многочисленных инкубаторов, и ничто ее не остановит. Именно поэтому — любой ценой — я должен вмешаться, так как я всего лишь винтик в этом человечестве; так как я должен выполнить доверенное мне задание; так как мне нужно уничтожить то, что должно быть уничтожено; так как это желание у меня в сердце, в голове, в крови.
А? Что? Кто говорит? Чей это голос? Здравого смысла? Угрызений совести? А! Нет… Слабый голос из глубины души, заставляющий меня смеяться… KJ-09 игнорирует здравый смысл… KJ-09 не знает угрызений совести… KJ-09 — это не более чем рука, которую вооружили и которая наносит удар. А рука не имеет ничего общего со здравым смыслом. Нет, нет… Я ничего не хочу знать… Ничего.
Я должен действовать, и я буду действовать. Нужно, чтобы все произошло, как это должно произойти.
Кажется, я все предусмотрел. Я слушал и наблюдал. Я знаю, что турбовертолеты и ракетопланы, оборудованные специальным дешифратором, каждый день пролетают через энергетический занавес, чтобы доставить смену на базу и Центр оплодотворения.
Я знаю также, что экипажи маленьких машин строго ограничены.
Один пилот и один помощник пилота.
В этот вечер MV-20 и RD-15 должны подняться в воздух, чтобы доставить в Центр рутинный груз. Именно по этой причине я сегодня покинул столовую раньше обычного часа и теперь прохаживаюсь с сигаретой в зубах по пустынной и темной площади.
Я наблюдаю за большим ангаром, в котором содержатся средства коммуникации. Внезапно исполинская металлическая дверь начинает двигаться на своих роликах, и прожекторы освещают взлетную полосу. Я продолжаю двигаться вперед, наблюдая в полутьме за механиками, выталкивающими турбовертолет на площадку, и замечаю двух пилотов, которые направляются к раздевалке.
Но RD-15 вступает в разговор с механиками, в то время как его товарищ проходит в здание. Теперь самое трудное — это суметь занять его место, остальное пустяк, детская забава. Не колеблясь больше, я проскальзываю позади длинного здания, открываю форточку, протискиваюсь в нее и падаю на пол большой комнаты. Приоткрытая дверь позволяет мне следить за MV-20, который уже заканчивает одеваться, когда появляется его напарник. Несколько слов, и я улыбаюсь, так как вижу, что MV-20 покидает раздевалку, оставляя PD-15 одного перед его шкафчиком. Наступает время действовать, и меня охватывает сильное возбуждение, Я медленно вытаскиваю нож из ножен и крепко обхватываю его ладонью правой руки.
Пилот поворачивается ко мне спиной. Я делаю несколько мягких и тихих шагов и, в тот самый момент, когда он собирался повернуться, прыгаю на него. Острый нож с кошмарной быстротой описывает полукруг и бьет под левую лопатку, потом еще один удар не встречает никакого сопротивления. Все кончено. RD-15 не издал ни звука. Он оседает на пол подобно резиновой игрушке, из которой выпустили воздух, но я нежно его подхватываю и запихиваю в глубь шкафчика. Он садится, откинув голову и вперив в меня пустой взгляд. Самое ужасное — это то, что этот человек похож на меня как две капли воды. Мой возраст, моя прическа, мои короткие черные усы. О, боже! Как будто я только что убил самого себя!
Постскриптум:
Что-то со мной не то. Почему мне казалось, что я бросил тело в колодец? Почему я хотел спастись бегством, сидя за рулем большого "понтиака"? Почему я отступал перед множеством Джонов Кларков с пустым и потухшим взором, одетых как выходцы из кошмара, уставивших на меня палец, и с проклятием на губах?
Это длилось какую-то долю секунды. Нет никаких колодцев, "понтиаков", Джонов Кларков, угрожающих загородить мне выход из раздевалки, И как только я мог подумать об этих вещах?
Я должен был сделать огромное усилие, чтобы найти дверцу шкафчика, которую закрыл с резким стуком. Я прогнал глупые и странные мысли, но целый мир вокруг как будто опрокинулся, как будто окружающая среда неожиданна деформировалась.
Я сопротивляюсь, я подавляю лихорадку и слабость и прогоняю светлячков, танцующих перед моими глазами.
Свежий ночной воздух овевает мое лицо. Я сознаю, что одел снаряжение PD-15 и что двигаюсь к турбовертолету. MV-20 уже на своем месте. Без всякой спешки я прохожу мимо группы механиков и карабкаюсь по металлическим перекладинам лестницы, прислоненной к крутому боку фюзеляжа. Я проникаю в кабину, опускаю на лицо кислородную маску и устраиваюсь на своем месте, пока MV-20 закрывает кабину. Затем турбовертолет начинает поворачиваться на месте, так как мой напарник включает реакторы.
