— Иди, Самум! — тихо приказала Майя. — Иди! Это — свой.
Андрей поднял голову. Его глаза встретились с глазами девушки. Они были сухие и далекие, смотрели куда-то мимо него.
— Какой вы нерассудительный, господин Андрей! — прошептала Майя. — Иди, Самум!
Андрей вышел вместе с собакой. Через несколько минут Самум вернулся.
"НЕ ВСЕ ХОРИ СМЕРДЯТ"
Старый Джоши лишился своей высокоуважаемой должности сельского чоукидара. Для того, кто не имеет земли и скота это равносильно обречению на голодную смерть. Но не даром же Джоши считался в своем селении человеком, которому везет всегда и везде. Он нашел пристанище в имении раджи Сатиапала, где его определили личным слугой русского доктора.
Джоши был недоволен: разве это работа? Разве он заслуживает мягкую постель и вкусную пищу за то, что ничего, абсолютно ничего не делает?! Сагиб не разрешает даже убрать постель или почистить туфли, и единственная обязанность Джоши отвечать на вопросы.
Каждый вечер русский доктор звал к себе старика, сажал рядом, как равного, и начинал расспрашивать о том, что давно известно всем и не стоит внимания.
Сагибу хотелось знать, что такое касты, и правда ли, что слоны боятся мышей; он спрашивал о названиях времен года и о том, сколько чатаков риса нужно человеку в сутки, интересовался обычаями и религиозными обрядами индусов.
Джоши старался честно отработать свой хлеб и объяснял все как можно подробнее:
— Вода — это вода. Земля — это земля. Касты, как их называет сагиб, а вернее "джати" — это "джати". Они вечны и неизменны. Как вода, впитанная растениями, возвращается вместе с ними в землю, так и человек после своей смерти возрождается в какой-нибудь другой касте. Если человек тщательно исполнял "карму" — правила жизни и поведения каждого индуса, его душа найдет воплощение в высшем общественном сословии. Он, Джоши, очевидно, был когда-то животным, потом его дух переселился в кого-то из самой низкой касты неприкасаемых, а затем постепенно перебрался в самую высшую касту брахманов…
— Ну, а дальше что? — спрашивал русский сагиб. Джоши никогда не задумывался над таким вопросом. С него достаточно того, что он принадлежит к самой высшей касте сейчас.
— А что лучше, — спрашивал сагиб, — принадлежать к низшей касте "вайшьев", купцов, и быть материально обеспеченным, или носить звание брахмана и голодать?
Старый Джоши растерянно моргал глазами. Он бормотал, что брахманы стоят выше всех людей и способны даже повелевать богами, а страдания людей — призрачны, воображаемы и порождаются незнанием того, что в действительности существует только великий Брахма.
— А что лучше, — не отступал русский, — быть богатым брахманом или бедным?
В глубине души Джоши считал, что зажиточному все-таки лучше. Но основным в догмате о "карму" есть приказ удовлетворяться своим положением, так как при жизни его улучшить невозможно. И Джоши отвечал в смятении:
— Я не знаю, сагиб. Я знаю, что существует "джати" и их несколько тысяч. У парикмахера, например, и дед, и прадед, и внуки, и правнуки были и будут парикмахерами. Никто не имеет права переменить профессию. А если человека за большую провинность исключат из "джати", он погибнет. Он превратится в "омидвара" — "человека надежды", который лишился всех средств существования и поддержки людей…
— Значит, — задумчиво сказал русский, — по вашим законам я должен был бы стать только железнодорожным мастером. А стал врачом… Понимаете ли вы, Джоши, как связан ваш народ этими кастами. Вы как мухи в паутине… Все у вас отняли, даже право быть тем, кем хочется. Понимаете, как это страшно?
Нет, Джоши не понимал. Его только удивляло, что в России сын самого последнего нищего мог стать кем угодно, даже министром. Но то же — Россия, далекая и непонятная страна, в которой творятся чудеса. Хорошо было бы в ней родиться, но… но…
Сагиб вздыхал и, казалось, смотрел на старого Джоши с сожалением и сочувствием.
Старик хотел бы избежать этих разговоров, которые будили в нем неясные желания, заставляли задумываться над вопросами, еще совсем недавно даже не возникавшими в его уме. И все же он полюбил русского доктора, прежде всего потому, что сагиб первым из всех европейцев отнесся к нему как к настоящему человеку. Даже добрая и мягкосердечная рани Мария никогда не позволяла себе разговаривать гак долго со старым индийцем. Каждое поручение доцента Лаптева Джоши старался выполнить как можно быстрее и как можно лучше.
Как-то утром сагиб приказал ему отнести письмо в Навабгандж и принести оттуда бутылку очень ценного лекарства. Об этом не должен был знать никто, кроме раджи Сатиапала.
Они стояли на крыльце дворца, напротив окон небольшого домика для больных. Принимая конверт, Джоши заметил, что из куста на них поглядывает тот рыжий человечишка, которого можно было встретить в самых неожиданных закоулках имения. Рыжий, очевидно, подслушивал, ибо, перехватив взгляд Джоши, сразу исчез.
Старик хотел предупредить русского доктора, но не знал, нужно ли, поэтому решил после возвращения из Навабганджа прежде всего узнать, что это за слишком любопытный человек.
Период дождей уже заканчивался, и Джоши добрался до родного селения довольно быстро.
Уже без страха, а с достоинством посла значительной особы Джоши пошел в лагерь советской экспедиции и вручил пакет седобородому начальнику. Тот внимательно прочитал послание доцента Лаптева и сказал:
— Хорошо, можете идти.
— А лекарство? — встревожился Джоши.
— Лекарство привезут.
Пришлось подчиниться, хоть это было очень неприятно. Старик считал, что он не выполнил задания хозяина.
Не теряя ни минуты, Джоши направился обратно. Он шел, понурив голову, и думал о том, что ему не доверяют, а ведь он брахман и не причинит зла тому, кто относился к нему хорошо.
Его раздумья прервались неожиданно. Сразу же за селением, из-под баньяна, который давал убежище калекам в канун Азарха, выскочили двое полицейских и, не говоря ни слова, скрутили старику руки. Они тщательно его обыскали, посадили на телегу и направились в садар — районное полицейское управление.
Джоши уверял, что он ни в чем не виноват, упрашивал выпустить его, даже обещал полицейским взятку, но это не помогало. Полицейские не проронили ни одного слова.
А в полицейском управлении главный начальник сразу потребовал, чтобы Джоши сказал, где то лекарство, которое он получил от русского доктора, — вернее, не лекарство, а страшный яд, вызывающий чуму?
Напрасно Джоши клялся, что никакого лекарства он не брал, а только отнес письмо, содержание которого ему неизвестно. Старика обыскали еще раз и бросили в подвал.
