Кир Булычев - Последние драконы

Ознакомительная версия.

— Попьешь на кухне парного молочка, потом почистишь картошки.

— Бабушка! — Кора поцеловала старушку и хотела было объяснить ей, что ее привели в деревню соображения высокой галактической важности, но бабушка лишь нахмурила брови, и Кора покорилась, причем покоряться было приятно, потому что вокруг царила тишина, гудели пчелы, чирикали птички и никто не думал о заговорах, войнах и уничтожении иноплеменников.

Кот Колокольчик сладко спал в горнице под столом. При звуке шагов Коры он проснулся и, потрясенный, широко растворил глазищи, от избытка чувств упал на спину — лапы кверху — и заурчал, как генератор.

Приласкав котика, Кора вынесла кастрюлю с картошкой на боковое крылечко и, пока бабушка Настя кормила домашнюю птицу, задала такой вопрос:

— Бабушка, у тебя осталось что-нибудь из семейных реликвий?

— Ты потоньше кожуру-то отрезай, — ответила бабушка Настя. — И что вообще за дела? Полгода ни слова, ни звонка, ни строчки, потом заявляется и с места в карьер — допрос! Где тебя такому учили?

— В полицейском училище, — честно ответила Кора. — Допрос надо начинать тогда, когда ваша жертва к нему не готова, брать надо сразу за рога и гнуть к земле.

— Поняла, моя внученька, — улыбнулась бабушка. — Так где ты пропадала?

— Я вечером расскажу, за традиционным чаем, — сказала Кора. — А сейчас скажи, пожалуйста, нет ли у тебя в сундучке каких-нибудь предметов семейной старины, на тебя вся надежда. Мы нашли одну мою прапрабабушку, которая умерла в Юго-Восточной Азии, но в музее в ее честь ничего не нашли, а найти надо, иначе Эпидавр уничтожит Лигонское королевство.

— Ну, спасибо, объяснила. — Бабушка позволила иронии прозвучать в ее словах. — А что твоя прапра делала в этой Юго-Восточной Азии?

— Разумеется, боролась за национальную независимость.

— Ах да, разумеется! У нас в роду все такие. И что она чужого взяла?

— Где-то у нас в семействе должно сохраниться серебряное зеркало на ручке, ну точно такое, какие изображают в сказках о Спящей красавице: «Свет мой, зеркальце, скажи!»

— А, — сказала бабушка равнодушно, — ты, наверное, имеешь в виду Зеркало Зла? Оно лежит на самом дне сундука, чтобы дети не добрались. С ним надо осторожнее, а лучше и вообще не трогать.

— Почему? — спросила, вскакивая, Кора.

— Это зловещая вещь. В ней не отражается человек, который смотрит в зеркало, а отражается его враг. Порой для дипломатических интриг это, может, и полезно, а для нашей тихой, деревенской жизни от такого зеркала один вред. Ну посмотрю я в него — и увижу в нем Гаврилу, Гаврилу Тихоновича, который на меня скалится. А он потому на меня скалится, что мой теленок его мичуринские помидоры сжевал. Если я поверю зеркалу, то придется мне брать бластер и проделывать в Гавриле три пробоины, но разве это по-соседски?

— Ой, бабушка, хитрая ты у нас! — воскликнула Кора и исчезла в доме. А бабушка Настя, покормив птиц, пошла в дом, чтобы ставить обед в печку.

Кора стояла на коленях перед сундуком. На кровати и стульях лежали старинные юбки, буденновка, парасоль, мундир кавалергарда, гимнастерка с тремя шпалами и маленькими танками в петлицах, тельняшка, матроска и много различных одежд, которые накопились за сто, а то и больше лет… Не нужно, а выбросить жалко. Кора так засмотрелась на одежды, что забыла, зачем она залезла в сундук. Так что, когда в избе возникла голограмма комиссара Милодара и спросила громко: «Ну нашла ты что-нибудь или опять пустой номер?» — Кора испуганно вскочила, вспомнив, зачем она здесь, и начала рыться в сундуке, как собака в куче листьев в поисках убежавшей полевки. Зеркало Зла было обернуто в старые кружева, и Кора чуть было не выкинула трофей в общую кучу. Но Милодар уловил блеск потемневшего серебра и коршуном двинулся к зеркалу.

Тогда и Кора увидела Зеркало.

Она взяла его и заглянула внутрь. Там клубился белый дым и виднелось неясное лицо…

— Кто там? — спросил Милодар, заглядывая через плечо.

— Ах, так… один человек, — сообщила Кора. — Только я не думала, что он такой злопамятный.

— Говори кто!

— Гавриков из Управления транспортации. Я ему еще семь месяцев назад твердо сказала, чтобы он ни на что не рассчитывал.

— Значит, плохо сказала, — ответил Милодар и попытался, опять же безрезультатно, отобрать зеркало.

— Я завтра вернусь домой, — сказала Кора. — И не спорьте, комиссар. Ничего с Зеркалом не случится.

— Ни в коем случае!

— Могу же я получить один выходной за полгода!

— Ты полгода валялась и ничего не делала!

— Поваляйтесь с мое, комиссар! — твердо ответила Кора, положила зеркало на видном месте и пошла переодеваться. Она полгода мечтала погулять по лугам в белом сарафане.

Конечно же, Милодар тем же вечером прислал фельдъегеря с охраной для изъятия Зеркала Зла. Бабушка взбунтовалась и, хотя была она человеком ангельского характера, встала на защиту рубежей, подобно былинным богатырям, потому что считала, что Зеркало — фамильная ценность семейства Орватов и не дело Коре разбазаривать то, что нажито предками.

Ночью Милодару пришлось явиться в истинном виде. Он долго стучался в дом, перебудил всю деревню. Полкан, тот самый, который принадлежал Гавриле, чуть не разорвал его.

Уже забрезжил рассвет, когда комиссар покинул деревню с Зеркалом в цепкой руке. Бабушка Настя плакала в курятнике. Кора ушла в поле.

Пели соловьи. Им тоже не спалось.

Кора уже не в первый раз в жизни разрывалась между долгом и чувством справедливости, между любовью к справедливости и любовью к родным пенатам.

— Обойдемся, — сказала Кора бабушке, возвратившись с полей.

Вставало мокрое от росы солнце. Соловьи пошли спать, уступив сцену малиновкам.

— Не Зеркало важно, а принцип, — сказала бабушка. — Если можно у гражданина отобрать вещь, мотивируя изъятие интересами отечества, то куда мы завтра придем?

— Трудно ответить, — сказала Кора.

— Тогда я пойду Маруську доить, — сказала баба Настя, — а ты приберись, вымой пол, поставь самовар.

Когда утренние заботы были позади, бабушка и внучка сели за стол завтракать. Было тепло, котик Колокольчик улегся у ног Коры. За окном пастух вел стадо к лесу, Маруська сама открыла рогами калитку, чтобы присоединиться к товаркам.

— Меня беспокоит твоя беззащитность, — сказала баба Настя. — Хоть я и забыла, честно говоря, об этом Зеркале, но я бы о нем обязательно вспомнила, не сегодня-завтра, как только прошел бы приступ маразма. Теперь поздно. Кто-то другой воспользуется сокровищами нашего семейства.

Ознакомительная версия.