Удивившись самой себе, она обнаружила, что последнее дается ей совершенно без усилия над собой. Раньше это казалось нелепым: как можно считать привилегией то, что ты ДОЛЖЕН делать каждый день? Вот дура… Ни один вавилонянин не мог назвать Бога своим отцом. Местный пантеон был растяжим до беспредельности, но, согласно официальной доктрине, все боги, божки и боженята так или иначе являлись эманациями Вечного Неба и Вечной Земли, а там, в свою очередь, уже не существовало кого-то, к кому можно было обратиться на «ты» – то были абстрактные «начала», «вечно творящее» и «вечно преобразуемое», инь и янь и как-то там еще. Поэтому быть с Богом на «ты» и обращаться к умершему отцу, где бы он ни был, без закатывающих глаза одержимцев – самая настоящая привилегия.
«Вечный покой даруй усопшим, Господи. И да сияет им свет вечный. Да покоятся в мире. Аминь».
Она включила сантор, вышла в городскую инфосеть и нашла магазин, в котором продавалась и делалась на заказ всякая чепуха вроде визитных карточек. Там у нее спокойно приняли заказ на четыре десятка бэджиков, и обещали доставить покупку в течение получаса курьером.
После этого Бет связалась по домашней сети с Нэко и велела ей собрать в гостиной всех гемов, принадлежащих ей, Бет, лично.
Она еще не знала, как и с чего начнет свой мятеж – но знала, что не сможет начать его с лицемерия. Если она хочет дать гемам свободу – то должна начать со своих.
А вообще, с чего начинаются заговоры? Как их делают? В учебниках истории не писали про то, как, собственно, начинался тот или иной мятеж – кто с кем встретился, кто кому и что сказал. Бет сильно подозревала, что это был какой-то кружок друзей, вроде клуба, людей, которые доверяли друг другу или были связаны каким-то одним делом. Наступал день, когда двое или трое из них понимали, что им не нравится одно и то же. И что они могут что-то с этим сделать. Но у Бет не было здесь друзей – кроме, пожалуй, Рина – и то с некоторой натяжкой. Дура, ты так и не сумела завести здесь ни одного путёвого знакомства! А времени совсем мало – пройдет осень, зима – и в первый день весны тебя уже повлекут на верхушку Храма Вечных начал, церемониально трахать. Хотя дядя и разрешил ей вести светскую жизнь (зная Рихарда, наверное, надо бы сказать: предписал), но вряд ли за этот промежуток времени удастся что-то успеть.
Впрочем, друзья-не друзья, а единомышленники у нее были. Например, как ни дико это признавать, убийца-колобок Аэша Ли, лорд Кимера, сатрап Сэйрю и… может быть, лорд Вара и главный казначей?
Бет запустила поиск информации об этих людях, но не успела глянуть ни одну ссылку – Нэко открыла дверь в библиотеку и с поклоном сообщила, что заказ доставлен, а все гемы, хозяйкой которых по закону является Бет – собраны в гостиной.
– Все ждут госпожу, – сказала она, и Бет, встав, разлохматила волосы:
– Я иду.
* * *
В отличие от нее, Дик знал, как начинаются восстания. По крайней мере, он знал, как началось восстание на Сунагиси: со школы сумо, принадлежащей Райану Маэде. Поэтому он сразу же возлагал на морлочью касту довольно смутные, но сильные надежды. В нем жило убеждение, что боец бойца поймет всегда – даже если не согласится; а себя он считал бойцом.
Что там была за трудность с морлоками – Рэй отказался говорить ему при всех, и правильно сделал. Дик, когда услышал, чуть не сел.
– Они вас почитают, сэнтио-сама.
– В каком смысле? – решил он уточнить.
– Мы, морлоки, верим в то, что дух сильного врага, погибшего с честью, очень силен. Может крепко помогать. А вы погибли с честью. То есть, они думают, что вы погибли.
– А ты им что рассказал?
– Да я им так ничего рассказать и не решился толком, когда понял, что к чему. Сначала хотел, а потом подумал – ну, может, оно и к лучшему. То есть, я им сказал, что могу вас призвать, если они того сильно пожелают и поклянутся об этом молчать. Я плохо сделал?
– Не знаю, – поморщился Дик. – Но что сделано, то сделано, зачем морочить себе голову. Я хоть буду знать, с чем столкнусь. Где они ждут нас?
– За одним из туалетов есть проход для обслуги-тэка. Там нет следящих камер.
– Сколько их?
– Семеро. Пока.
– Оттуда есть куда уйти?
– Я же говорю – там проход для тэка – уборщиков, ремонтников…
– Значит, узкий?
– Для нас – только боком. Бывает, что морлоки входят в раж, и если им кто подворачивается под руку… в Лабиринте хватает таких проходов.
– Это хорошо.
…Лабиринт был системой обширных залов, содержащих все необходимое для того, чтобы морлок с толком и удовольствием провел свободное время. Здесь были водоемы, оборудованные разными приспособлениями для прыжков в воду, борьбы на скользком бревне или перетягивания, площадки для игр в мяч, борьбы на висячих кольцах, игр вроде «короля горы» и «вышибалки» и многого другого. Азартно, спортивно, весело. Развлекалась, однако, в основном молодежь – пожилые и степенные ветераны посиживали на песочке и обменивались новостями или мнениями по поводу возни молодняка.
Поскольку эта возня, случалось, переходила в драки, кругом были установлены следящие камеры, а по потолочным настилам, представлявшим собой одностороннее зеркало, прогуливались наблюдатели, готовые в любую минуту пустить в нужный сектор Лабиринта усыпляющий газ.
Лабиринт располагался на нижних уровнях, точно по центру города. Сюда приходили в увольнительные морлоки отовсюду – из Высоких Домов и Муравейника, морлоки личные, клановые, муниципальные и армейские. Рэй, пока еще ничем не выдавая своего присутствия, показывал Дику в зеркальном потолке на те или иные группы и говорил, читая символику на их одежде или телах, кто они и откуда. Впрочем, одежды было немного – и в основном она валялась на песке, неподалеку от места игр, а сами игроки были обнажены. Рэй шепотом объяснил, что, идя в Лабиринт, морлоки не надевают формы, а придя – сбрасывают, как правило, и то, что есть – развлечения здесь бывают слишком активными, чтобы одежда могла это выдержать.
– А вот это – наши, – он показал уже не на потолок, а в просвет между стеной туалета и пещеры. – И с ними почему-то медтех…
Дик выглянул у него из-под мышки. Там, куда указывал Рэй, сидели на песке двое морлоков, голых до пояса. На их телах не было никаких татуировок, но на скуле у одного поблескивала инсталляция серебряной нитью: капральский треугольник вершиной вниз. Между ними скрючилась под стеной маленькая фигурка, закутанная в зеленый форменный плащ. Дик однажды уже видел такой, и сердце его прыгнуло.
– Здесь, наверное, должен быть медтех, – шепотом сказал он. – Ведь во время таких игр случаются и травмы.
