Он стал рассказывать о полосе мрака, в которую он – или они с Зиминым? – угодил, когда погнался за этим синим «фольксвагеном». О тех странных ощущениях, которые тогда пережил, о «светлячках», или искорках, или золотистых пчелах, которые появились в этой странной темноте, об огненном вихре, взметнувшемся впереди, почти у самого капота… О прожигающем темень, как пламя бумагу, сдвоенном золотисто-оранжевом следе, про который он подумал, что это – след шин оторвавшегося от него транспорта с эмблемой ВГРТК на бортах.
Не забыл рассказать о запахе мяты, который уловили его ноздри.
И, наконец, поведал о том, как, не выдержав напряжения, не совладав с подступившими страхами, утопил в пол педаль тормоза, одновременно дернув ручник.
– Прекрасное описание, – задумчиво сказал Михаил Андреевич, когда Сотник закончил свой доклад. – Превосходное… Жаль, что в реальности ничего этого не было. Вернее… – он пожевал сухими губами, подбирая верную формулировку, – такого не должно быть.
Авакумов посмотрел на начальника Спецотдела. Левашов выглядел несколько смущенным, каким-то озадаченным (что редкость для такой властной натуры). Полковник убрал журнал в ящик стола. Потом, огладив механическим жестом блестящую лысину, пробасил:
– Отправим его к доктору?
– Хм… – старик бросил на него задумчивый взгляд. – Так уж сразу и к доктору?
– Пусть его осмотрит!
– А я бы с этим не торопился.
Сотник кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание.
– Что-то хочешь сказать? – поинтересовался начальник.
– Разрешите, товарищ полковник?
– Уже разрешил.
– Я, товарищ полковник, не напрашивался… на это новое место службы!
– Знаю. И что?
– Как это – «что»? Я подавал рапорт своему руководству с просьбой оставить меня в спецподразделении.
– И это мне известно.
– Повторяю, я не горел желанием переходить в ваш отдел! Не напрашивался!
– А к нам, Сотник, невозможно напроситься.
– Если есть мнение, что меня надо показать доктору… – На скулах у Сотника перекатились желваки. – Если во мне видят то ли лгуна, то ли не совсем нормального в психическом плане субъекта…
– Не совсем нормального, – задумчиво произнес старик. – Так, так…
– То почему бы… – Сотник, несколько сбившись из-за прозвучавшей только что реплики, все же нашел в себе силы и озвучил свою мысль полностью. – То почему бы, товарищ полковник, не принять соответствующее решение? Я с удовольствием вернусь в свое подразделение!
– В подразделение «Вымпел»?
– Туда, где прослужил три года и где меня не держат за «шизика», – уточнил Сотник. – А вы возьмете в штат другого человека. Кого-нибудь более подходящего для той работы, которой вы занимаетесь.
Левашовым и «консультант» вновь обменялись многозначительными взглядами.
– Может, все-таки отправим к доктору, Михаил Андреевич?
– А если произойдет активация?
– Шанс один из миллиона…
– Согласен. Но мы и такой вариант не можем не принимать в расчет.
Сотник удивленно посмотрел на консультанта – о чем это он? Какая такая «активация»? Может, им обоим, начальнику Спецотдела и его древнему, как египетская мумия, гостю, самим надо обратиться к врачу?
В кабинет без стука вошел оперативный дежурный по Спецотделу.
– Разрешите, товарищ полковник?
– Что у тебя? Не видишь, мы заняты?!
– Вы распорядились докладывать о всех заявках от Третьей редакции!
– Докладывай.
– Только что они дали запрос на Центральную! Сообщили о времени выезда и о своем маршруте.
– Так, так… Куда именно направляются?
– В Южный округ.
– Промежуточный?
– Ленинский проспект.
– Можешь быть свободен!
Когда дежурный вышел, закрыв за собой дверь, Левашов посмотрел на свои наручные часы. Старик тоже поднял манжет рубашки; его запястье с пигментированной кожей обливает узкий коричневатый кожаный браслет с какими-то не самыми дешевыми часами.
– Это довольно нетипично, чтобы они сами подавали заявку на проезд, – пробасил Левашов. – Михаил Андреевич, вы думаете о том же, о чем и я?
– Очень хорошо, – сказал консультант. – Вполне успеют.
Левашов утопил пальцем кнопку селектора.
– Зимина ко мне!
Вновь распахнулась дверь; дежурный пропустил в кабинет дожидавшегося в предбаннике сотрудника. Левашов поднялся из-за стола; Сотник тоже встал.
– Зимин, отправляйтесь на задание! – распорядился полковник. – Состав бригады прежний – вы и Сотник! Маршрут и необходимые подробности у дежурного, связь через Центральную!
Южный округ Москвы
Логинов брел от станции метро «Баррикадная» по правой стороне Перервы в сторону дома, где он снимает «двушку». Он шел, не замечая никого и ничего вокруг себя. Он чувствовал себя опустошенным. Весь выплеснулся; потратил на сегодняшнюю рискованную – и почти безумную – затею, кажется, все свои силы. Выжат, как лимон.
Миновав по полудужию тротуара площадь Артема Боровика, Логинов углубился в городской квартал. Вокруг громоздятся разноцветные, но, в сущности, безликие здания. Творения современной урбанистической архитектуры, причем, не из лучших образцов. В одном из этих жилых многоэтажных домов он снимает по договору аренды квартиру. Зарабатывает он в последнее время очень неплохо, поэтому может себе позволить.
«Кстати, Дэн, а куда деваются заработанные тобою средства? – подумалось вдруг (он даже приостановился, так поразила эта пришедшая вдруг в голову мысль). – Сколько у тебя средств на балансе? Сколько денег и в какой валюте хранится на твоих банковских счетах? Правильно ли ты их расходуешь?»
Логинов покачал головой: «совсем ты, Дэн, оторвался от реальности…»
Сейчас, когда он измотан физически и морально, когда его голова пуста, когда она не просто пуста, но и трещит, как с похмелья, он не может найти ответы на самые простейшие, казалось бы, вопросы.
Дэн едва не миновал маркет, в котором имеется банкомат. Магазин расположен на первом этаже того самого здания, в последнем, конечном подъезде которого он снимает квартиру. В этом маркете он обычно покупает продукты – овощи, сок, хлеб.
Логинов сунул в прорезь банкомата карточку. Не без труда вспомнив пин-код, набрал его. Вот это да… на его счету всего двести пятьдесят рублей?!
Дэн проверил вторую карту. На ней вообще нет ничего. В его кожаном портмоне нашлось всего три сотенные купюры. Итак, у него при себе триста рублей и какая-то мелочь. Он почесал затылок. Паршиво. Занятый своими делами, он упустил из виду денежные вопросы. Такое невнимание, такое небрежение к материальной стороне жизни, может ему аукнуться.
