Тем временем Тукало переоборудовал бассейн и поместил в него осьминога. От добровольных помощников у Никифора Арсентьевича отбоя не было, каждому хотелось поговорить с Мудрецом. Славе пришлось протискиваться сквозь толпу. Сначала он пытался разогнать ее, но попытки оказались тщетными. Не помогали ни приказы, ни уговоры, ни объяснения. Да и времени у него было слишком мало. Пришлось разговаривать с осьминогом в присутствии всей толпы. Если это обстоятельство смущало Славу, то осьминогу, наоборот, такое внимание к его персоне явно пришлось по душе. А может быть, здесь действовали иные пружины, о которых спрут предпочитал помалкивать.
У Славы была слабая надежда, что в этот раз осьминог подскажет ему, где искать Валерия и Косинчука. Не следовало упускать эту возможность, тем более что подводная лодка еще не была готова к погружению.
Слава начал допрос спрута, предварительно включив магнитофон:
- Мудрец, от твоих ответов зависит жизнь твоих учителей. Понимаешь?
"Да".
- Попытайся вспомнить, что они говорили, перед тем как уйти из "колокола". Они упоминали о том, куда идут?
"Нет".
- А о том, что будут делать? Может быть, один из них сказал: "Нужно осмотреть ущелье"?..
"Нет".
- Или так: "Отснимем рыб, крабов..."
"Нет".
- "Заснимем участок дна"?
"Нет".
- О чем же они говорили?
"Об освоении мира".
- Мира или моря?
"Вы называете это морем, я - миром. Они говорили об освоении мира и о том, что осьминоги могут помочь людям".
- В чем?
"Разводить плантации водорослей и стеречь стада рыб. Строить для людей большие "колоколы" на дне. Охранять людей..."
- От кого?
"От других людей, которые придут на кораблях. Мы сможем прикреплять мины к кораблям".
- Ты знаешь, что такое мина?
"То, что приносит смерть".
"Каким образом он мог узнать о минах? - подумал Слава. - Неужели Евг и Валерий ему объясняли это?" Он услышал:
"Люди рассказали. Это очень интересно. Можно убивать не по одному, а сразу много..."
Чтобы отвлечь октопуса от опасной темы, Слава спросил:
- А ты хочешь помогать людям?
"Да, да, да! Охранять их и ставить мины. Быть разведчиком и пастухом. Носить приборы. Находить что-то и говорить с людьми. Знать, чего они хотят. Делать то, что они хотят. Не советовать им. Люди не нуждаются в советах. Выполнять то, что прикажут. Ставить мины. Ставить их так, чтобы другие люди не знали..."
Аркадий Филиппович положил руку на плечо Славы, прося разрешения о чем-то спросить. Он истолковал взгляд Славы как положительный ответ, и спросил:
- Значит ты, Мудрец, хочешь убивать людей? Почему? Ты не любишь их?
"Люблю. Сделаю то, что людям нужно".
Слава следил за осьминогом, наблюдал, как пульсирует воронка. Он недоумевал: "Как спрут разговаривает? Чем? Его мускулистая глотка с клювом не годится для этого. Допустим, он произносит слова с помощью воронки. Но тогда она хотя бы должна быть на поверхности, а не в воде..."
Он увидел, как осьминог приподнял воронку над водой, и почувствовал то же неприятное ощущение, как и в "колоколе", но значительно слабее. Спрут уставился на него, стал раздуваться, менять окраску. Слава услышал обрывки чужих мыслей: "Не думай об этом! Не могу... Вас слишком много здесь, двурукие!.. Крабы!"
Спрут съежился и затих. Одновременно исчез "буравчик" в Славиной голове...
Щелкнул выключатель магнитофона. Слава спрятал аппарат в чехол и быстро пошел в каюту. Невероятная догадка гнала его. Он захлопнул за собой дверь, повернул ключ. Тотчас послышался стук. Пришлось открыть. Вошел Аркадий Филиппович. Слава спросил:
- Вы тоже заметили?
- Что?
- Его воронка была в воде. А мы слышали слова... Да ведь воронкой и не произнесешь сложную фразу...
- Я заметил другое, - сказал Аркадий Филиппович.
Слава не стал спрашивать, что именно заметил следователь. Он торопливо включил магнитофон. Услышал шелест пленки в тех местах, где должна была звучать речь осьминога, и бросился на палубу, к бассейну.
Осьминог отвечал на вопрос Тукало, но тотчас по" вернулся к Славе, хотя тот не успел раскрыть рта.
"Мудрец, ты знаешь, где твои учителя? Где те двое?" - подумал Слава и услышал ответ:
"Не знаю. Уже говорил. Не знаю".
Люди удивленно смотрели на осьминога. Они не слышали Славиных вопросов и не могли понять, кому отвечает спрут.
"И все-таки ты знаешь. Даже если они не говорили, куда идут, то думали об этом. Ты не можешь не знать. Почему же не говоришь? Значит, ты не друг, а враг людей?"
"Друг, - ответил Мудрец. - Я не хочу причинять людям боль".
"Но если ты не скажешь, мы можем не успеть к твоим учителям. Там, где они находятся, - опасно".
"Вам незачем спешить. Я предупреждал их, но люди не нуждаются в советах..."
"Это тебе сказали они?"
"Да. И я ничего не мог поделать".
Слава почувствовал, как у него перехватило дыхание.
- Ты хочешь сказать, что их уже не спасти? Они погибли?
Люди изумленно обернулись к нему, настолько неожиданным показались им его слова.
"Да", - ответил осьминог.
Слава отпрянул, побледнел, оперся о поручень. Аркадий Филиппович встал на его место и, в упор глядя на спрута, сказал:
- В таком случае скажи, где искать их трупы.
"Ничего нет. Трупов нет".
Аркадий Филиппович поправил сползающие очки. Его голос звучал бесстрастно:
- Мы хотим видеть место их гибели.
"Зачем?"
- Так нужно. Люди всегда так поступают. А ты ведь наш помощник?
"Не знаю, где они погибли. Знаю, что их нет".
- А почему они погибли?
"Пошли не туда. Пошли без меня".
- Куда же все-таки они пошли?
"Не знаю".
Аркадий Филиппович понял, что осьминог не хочет сообщить о месте гибели людей... Нужно было обдумать сложившуюся ситуацию и найти верный ход.
20
Валерий плыл, держась за "торпеду", которая предназначалась для почты. Он забыл, где располагались пещеры, надеялся на интуицию. Когда увидел знакомый выступ скалы, память подсказала, что надо повернуть влево.
Показались коралловые скалы и гроты. Их создали с идеальной точностью, повинуясь единой программе, миллионы крохотных существ. Им не нужны были чертежи, каждый работал в одиночку. У них не было линий связи, известных людям, но все-таки они представляли единое общество с единым хозяйством. "Мы называем это инстинктом, а не коллективным разумом, - подумал Валерий. - В природе инстинкт ценится выше разума. Именно он закрепляется в виде программ из поколения в поколение, а разум умирает вместе с личностью, и природа ничего не делает, чтобы продлить его жизнь". Взглянув на фосфоресцирующий циферблат часов, он ужаснулся: с момента, когда он покинул "колокол", прошло двадцать минут. Через восемь минут Евг задохнется.
