- Это не наша вина.
- Я выясню, - сурово пообещал Андерс. - А теперь давайте посмотрим, как летает эта посудина.
Не произнеся ни слова Рик спустился с Андерсом в камеру реактора и остановился у лестницы, терпеливо ожидая пока Андерс осматривал допотопный урановый двигатель и парагравитационную установку. Сити реактора он не обнаружил, зато при виде нового алмаза настройки он не сдержал восторга.
- Великолепный восьмиграммовый кристалл! - Он испытующе посмотрел на усталое лицо Рика. - Именно такие я выписал для "Ориона". Он в пять раз больше чем вам нужно для этой посудины. Где вы взяли его?
- Выясните сами. Вы все равно не поверите мне, даже если скажу вам.
Андерс недоверчиво склонился над алмазом, но ему надо было спешить. Хотя размер алмаза настройки вызывал у него явное подозрение, не было никаких доказательств, что он был похищен с гвардейского корабля. И в конце концов, возразил он сам себе, команда ведь спасена.
- У меня нет больше времени играть в эти игры, - угрюмо сказал он Рику. - У меня есть другие дела, кроме допроса пострадавших. Я отпускаю вас. Пока. Но я рассчитаюсь с вами за все.
- Хорошо. - Усталая ухмылка Рика Дрейка раздражала капитана своей насмешливостью. - До скорого.
"Прощай, Джейн" отправился в путь, так и раскрыв тайну своего появления, а "Орион" с пострадавшими с четырехчасовым опозданием.
Андерс ответил на запрос по фотофону и получил разрешение приземлиться на двухкилометровой планете. Его глаза расширились от удивления, когда он увидел черную башню "Персея" на крошечной гвардейской базе.
- Удивительно, - прошептал он Протопопову. - А я уже начал было подумывать, что пострадавший - это фон Фалькенберг и его команда. Кажется, я ошибся - но есть идея! - Он усмехнулся. - Мой старый марсианский друг возьмет на себя пострадавших, а мы продолжим нашу экспедицию.
Андерс связался по телефону с марсианином. Как можно было ожидать, фон Фалькенберг отказался принять на борт спящую команду. Он был вежлив, но категоричен. "Персей" не госпиталь, и сам он ждет особых распоряжений. Андерс может сдать их в местный госпиталь или сам отвезти их в Палласпорт.
Но Андерс поставил в известность Верховного Комиссара. Механизм сработал, так как фон Фалькенберг позвонил снова и хриплым от едва сдерживаемого гнева голосом сообщил, что его отзывают в Палласпорт. Он называл свое начальство в Сити. Патруле грязными юпитерианами и продажными землянами, но в конце концов согласился взять "фраклятых" пострадавших.
Они все еще были без сознания, хотя давление, пульс, температура постепенно приходили в норму, по мере того, как действие аметина проходило. Дыхание восстанавливалось. Иногда один из них шевелился или стонал, борясь с этой временной смертью, которая спасла им жизнь.
Но кто они? Ни один из них еще не произнес своего имени. На них не осталось никакой одежды, кроме грязного казенного белья. Хотя двадцать восемь человек составляли полный экипаж судна класса "Персея", в штабе Гвардии в Палласпорте не было зарегистрировано пропажи судов этого или какого-либо другого класса.
Их вид пробуждал в Андерсе чувство смутного беспокойства. Спящие, заросшие щетиной лица заставляли его рыться в памяти в поисках отгадки, и он не мог отделаться от мысли, что это была какая-то хитрость, задуманная Дрейком и Мак-Джи против него, капитана Андерса.
Он испытывал мстительное удовлетворение, когда пострадавших переносили на корабль фон Фалькенберга. Это задаст марсианину хлопот на несколько дней, пока Андерс будет вести свое расследование, а люди Худа сообщат ему информацию, полученную от пострадавших.
Он оставил Протопопова оформлять документы, а сам покинул "Орион" в надежде что-то выяснить. Над крошечным вогнутым полем нависало иссиня-черное небо. Горячий солнечный свет бросал ослепительные блики на дорожки, посыпанные гравием, на шестигранную башню с четырехцветным знаменем Мандата на вершине, на все, что ограничивал близкий горизонт.
С чувством облегчения, Андерс распрямил плечи. Он с наслаждением вдыхал свежий воздух. Быстрым решительным шагом он пересек военное поле и направился к складам.
В Обании он почувствовал себя победителем. Когда это был мертвый обломок породы, теперь оазис, созданный руками человека. Космические инженеры победили холодную черную пустоту космоса и отвоевали у нее эти новые очаги жизни. Он тоже был космическим инженером.
В торговом порту его победное чувство несколько угасло. По сравнению с свежеокрашенными корпусами и четким порядком, царящим на гвардейской базе, заброшенные доки и склады торгового порта казались заброшенными и запущенными. Понятие победы не вязалось с рядом покрытых ржавчиной покинутых грузовых барж.
Он остановился, нахмурившись собственным мыслям. Здесь триумф человека оборачивался бесславным застоем и распадом. Он почувствовал, что у народа маленькой планеты отняли все, что завоевали для него космические инженеры.
Что же произошло?
Он с раздражением отмахнулся от этого вопроса. Он не полуастерит, как молодой Дрейк. Он даже не социолог. Он инженер практик, и сейчас у него есть важное задание. Непростая задача, которая требует знаний и опыта. Это нужно его планете, его компании.
Два ободранных старика старательно целились долларовыми монетами в маленькую дырочку на мостовой. Увидев Андерса, они поспешно спрятали свои монетки и не скрывая враждебности начали молча рассматривать молодого офицера.
- Вы не знаете О'Банионов? - спросил Андерс. - Отец и дочь.
Старики вопросительно переглянулись.
- Это друзья Дрейков, - добавил он. - Друзья капитана Роба Мак-Джи.
Старики подозрительно посмотрели на Андерса.
- Вы про Брюса О'Баниона и его девчонку, - неохотно промямлил один из них. - Они живут в большом старом доме на горе, за городом. Но вот ее машина возле забора. Она на "Королеве галактики".
Он качнул склоненной головой в сторону машины, и Андерс подошел поближе, чтобы рассмотреть ее. Странная маленькая, она казалось, была собрана из старых запчастей, но корпус сверкал новенькой краской под названием "голубая сити". Это пробудило его любопытство к хозяйке машины.
Какова она, жительница этой одинокой планеты-призрака? Землянину трудно было представить себе, как можно было жить в этой тесной тюрьме. Его собственные горизонты простирались от горячих гор Венеры до вечной мерзлоты сумеречной Каллисто.
"Королева галактики" стояла за ржавыми баржами. Королевского в ней было только имя, а галактического и вовсе ничего. Она была меньше и еще древнее, чем "Прощай, Джейн". Яркие вмятины зияли на ржавом корпусе там, где взрывались смертельные крупицы сити пыли, подобно маленьким атомным бомбам.
