Модьун убеждал себя, что это реальное отображение его отношений с ними.
Но его тело все еще оставалось разогретым более, чем обычно.
На четвертое утро после судебного разбирательства раздался звонок. Когда Модьун открыл дверь, там стоял офицер-гиена в форме. Он был вежлив и сообщил, что «четверо осужденных получили отказ в ответ на апелляцию верховному суду. Суд настаивает, чтобы главному свидетелю сообщили о решении».
Модьун собирался поблагодарить и закрыть дверь, когда почувствовал, что его лицо сильно покраснело от такой новости. Он поспешно сказал:
– Я хочу посетить осужденных перед казнью. Это можно организовать?
– Я буду счастлив навести справки от вашего имени и сообщу о решении, – сказал офицер.
Оказалось, что Модьун может. Ему разрешат посетить осужденных накануне казни
– вечером шестого дня после судебного разбирательства.
Модьун должен был согласиться, что во всем этом деле они ведут себя очень любезно и законно. Его прежнее чувство, что за всем этим стоит какой-то хитрый план, направленный против него, казалось, было неправильным.
Снаружи тюремная камера выглядела просто, как спальня, но туда вела дверь, запертая на засов. Перед дверью сидел гиена-караульный. Он внимательно прочитал письменное разрешение Модьуна на посещение и потом отпер дверь, подождал, пока тот войдет, и запер ее за Модьуном.
Прошло несколько минут, в течение которых помещение казалось пустым, потом с низкой койки спустилась пара ног, и Неррл сел с приглушенным восклицанием:
– Господи, посмотрите, кто здесь!
После этих слов быстро появилось еще три пары ног, и еще трое людей-животных, знакомых Модьуна, встали с низких коек. Все четверо подошли и пожали руку посетителю.
Оглядевшись, Модьун увидел, что это помещение отличается от других спален. За дальней линией коек был альков. Там стоял стол и знакомое оборудование столовой.
После краткого осмотра Модьун робко сказал:
– Я решил, что лучше зайти попрощаться.
Большая слеза скатилась по щеке Руузба. Он был бледен и выглядел не очень хорошо. Его щеки ввалились.
– Спасибо, дружище, – сказал он сдавленным голосом.
Модьун посмотрел на него с заметным удивлением.
– В чем проблема? – спросил он. – Каждый должен уйти, раньше или позже. Так почему не сейчас?
Он поправил себя:
– То есть, почему не завтра?
После его слов наступило молчание. Затем Дуулдн вышел и стал перед Модьуном. На щеках его горело два больших розовых пятна. Он глотал слюну и, очевидно, едва сдерживал себя.
– Приятель, у тебя странные взгляды.
Он нахмурился и продолжал:
– Модиунн, я никогда раньше не встречал обезьяны, похожей на тебя. Ты сидел в кресле свидетеля, наговаривая на нас.
– Правда – есть правда, – защищался Модьун. В этот момент он понял, что замечание человека-ягуара не было дружеским.
– Ты не сердишься за то, что случилось? – спросил Модьун.
Румянец поблек. Дуулдн вздохнул.
– Я сердился. А потом подумал: «Это же мой милый глупый друг, обезьяна, она снова кладет палец в рот». И злость прошла. Правда, друзья? – Он посмотрел на своих товарищей по несчастью.
– Правда, – мрачно сказали Неррл и Иггдооз. Руузб молча смотрел в пол и вытирал глаза.
Их точка зрения была такой бесперспективной, что Модьун почувствовал, что должен перевоспитать их.
– Сколько вам лет? – спросил он каждого по очереди. И впервые узнал, что их возраст колебался от двадцати шести до тридцати трех: Руузб оказался самым старшим, а человек-гиппопотам – самым младшим. Так как они были людьми-животными, они могли прожить около шестидесяти.
– Итак, – рассуждал Модьун, – вы все прожили, грубо говоря, половину нормальной жизни. За оставшуюся половину едва ли стоит бороться.
В ответ на такой аргумент люди-животные озадаченно посмотрели на него. Наконец, человек-лиса сказал взволнованно:
– Подумать только, что я здесь, в таком ужасном положении, потому что пытался быть твоим другом.
Человек был поражен. Он не понимал, какая связь могла существовать между этими двумя обстоятельствами.
– Вы намекаете, – проговорил он, потрясенный, – что здесь есть причинно-следственная связь? Это не так. Вы сделали то, что считали нужным, а потом люди-гиены сделали то, что они считали нужным. Подходя к событиям с точки зрения рационального мышления, можно понять, что эти два события не связаны. Что-то в вас говорит вам, что здесь есть связь. В действительности же ее нет.
Модьун видел, что его не понимают. Его друзья просто потупили взгляды и казались еще более несчастными, чем когда-либо. Он почувствовал внезапную жалость к ним и продолжал:
– Вы должны понимать, что никто не смог узнать смысл жизни. Поэтому каждый вид должен быть сведен к малой группе, в которой каждая личность несет в себе всю совокупность генов расы, то есть полную генетическую наследственность, – и ждать! Так как на Земле остается много представителей вашей породы, нет причины, по которой вы должны дорожить своим существованием. Очень возможно, что в этом путешествии вас все равно убьют.
Караульный громко постучал в дверь, когда были произнесены эти слова.
– Всем посетителям выйти! – закричал он через окошечко в металлической двери.
– Один момент, – попросил Модьун и повернулся к друзьям. – Ну, что вы думаете?
Большая слеза скатилась по щеке Руузба.
– Прощай, друг, – сказал он. – Я не знаю, о чем ты говоришь, но думаю, у тебя добрые намерения.
Он протянул руку.
Модьун вздохнул, когда посмотрел на Дуулдна.
– Я должен согласиться, что, если у вас такие чувства, то вам лучше пойти со мной, когда я выйду, – сказал он. – Не стоит проходить через то, чему вы так сильно сопротивляетесь. Я скажу властям, что вы считаете приговор неприемлемым. Ведь так?
Четверо людей-животных удивленно посмотрели на него. Человек-ягуар выразил сожаление.
– Как мы сможем выйти с тобой? – сказал он. – Здесь стоит вооруженный охранник.
Человек отмахнулся.
– Я только потребую, чтобы он вас пропустил – минимальное вмешательство в его мозг. И мы сможем продолжить эту дискуссию в моей каюте.
Он подумал, что, конечно, возникнет какая-то реакция со стороны людей-гиен. Поэтому, может быть, лучше пойти и поговорить с Нунули.
Прошло около часа после того, как четверо друзей последовали за ним в каюту, и раздался звонок. Модьун открыл дверь и увидел высокопоставленного офицера-гиену в форме. Тот шепотом сказал Модьуну:
– Мне снова приказано попросить вас прийти и побеседовать с хозяином Нунули. Вы придете?
Модьун вышел в коридор, включив энергетический барьер как защиту вокруг своей каюты, и сказал:
