— Но я думаю, это единственный способ создать единое правительство, — сказал Коскинен. — Единая мировая культура, где все народы исповедуют одни идеалы.
— Нет, нет, — возразил Карлес, — если такое случится, произойдет то, что произошло в нашей стране, только в мировом масштабе. Нет, в мире должны существовать разные сообщества, достаточно сильные, чтобы существовать наравне с остальными. И достаточно отличающиеся друг от друга, чтобы не смешиваться с остальными. Так сказать, мировая Федерация.
— А какое правительство будет в такой Федерации? — спросила Вивьен.
— В первую очередь, должны быть образованы международные силы поддержки мира на планете, которые будут находится под контролем президента, избранного двухпалатным парламентом: один сенатор от каждой страны, а количество членов конгресса пропорционально населению сообщества.
— Во-первых, — вмешался Трембицкий, — нельзя каждой стране давать одинаковое представительство. Вспомните печальный пример с ООН. И пропорциональность тоже нехороша. Это будет означать полную китаизацию.
— Сейчас я разрабатываю систему выборов, — сказал Карлес. — Число представителей от отдельного сообщества будет зависеть не только от населения, но и от уровня образования, общей культуры развития промышленности и так далее. Разумеется, внутри собственных границ каждое сообщество может проводить выборы представителей в мировой парламент по своему усмотрению.
— Что же будет делать мировое правительство? — спросил Коскинен.
— Оно будет работать в областях, политически безопасных: в здравоохранении, образовании, экономике. И принципы внутреннего суверенитета будут свято соблюдаться. Но, разумеется, нельзя позволить, чтобы богатые страны богатели, а бедные беднели. Необходимо поровну разделить все экономические тяготы. Я прикинул, что наши нынешние расходы на поддержание Протектората вполне достаточны, чтобы выделить их в качестве помощи бедным странам. Таким образом, мы избавимся от нынешних врагов и приобретем новых друзей. А лет через десять другие страны разбогатеют до такой степени, что смогут разделить с нами расходы.
— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — вздохнул Трембицкий. — Не забывайте, что война закончилась совсем недавно. И еще никогда в истории не случалось, чтобы все участники войны считали ее исход справедливым.
— Нынешние границы могут быть изменены по общему согласию, — сказал Карлес. — А что касается диктаторских режимов, я считаю, что мировое правительство сможет защищать права людей. Можно будет издать закон, согласно которому любой человек, не обвиненный в уголовных преступлениях, может покинуть страну по политическим мотивам.
— А другая страна примет его?
— Я уверен, что да, если будет ясно, что он действительно бежит от тирании. Это эффективный метод подрыва репутации тирана. Он явно не захочет терять авторитет в глазах своих подданных и изменит политику.
Вы должны понять — это не утопическое государство. Жизнь в нем долгое время будет трудной и суровой. Вот почему мне не нравится ярлык эгалитарианства. Он означает панацею от всех болезней общества. Но, с другой стороны, это наша цель, наша организация должна работать во имя всеобщего равенства. Я думаю, мы должны работать уже сейчас, бороться против несправедливости, бороться за то, чтобы снова стать свободными людьми.
Разговор продолжался несколько часов, а потом Карлес распрощался и ушел.
— Ну? — спросил Ганновей, проводив гостя.
— О Боже! — воскликнул Коскинен., — Конечно, да!
Зодиак, выбранный для штаб-квартиры местной организации эгалитарианцев в Манхеттене, казался странным местом. Это было очень модное и дорогое место. Толпы людей посещали его, поэтому сюда можно было прийти в любое время, не привлекая внимания. Кроме того, многие входили сюда в масках, а обилие помещений давало возможность проводить тайные встречи.
Коскинен шел вместе с сопровождающими по гулким коридорам, погруженным в полумрак. Генератор давил на плечи. Коридор привел их к окованной двери, которая открылась после того, как Ганновей всунул в щель сканера какую-то карточку. Они вошли в небольшую комнату, где не было ничего, кроме стульев и небольшого стола.
Здесь уже находились человек пять или шесть. Все они как будто чего-то настороженно выжидали, хотя совершенно не походили на заговорщиков, которых показывали в ТВ-передачах. Младшему из них было около тридцати, старшему — не более шестидесяти, и все они, если верить одежде, казались людьми среднего достатка. Их представили Коскинену просто, без лишних формальностей, но он чувствовал, что все эти люди были напряжены, а кое у кого на лбу виднелись откровенные капельки пота.
— Наш Совет собрался здесь потому, что каждый из присутствующих имеет возможность выбраться сюда в случае надобности, — объяснил Ганновей.
— Однако слишком часто мы не можем этого делать, — резко заявил Брерсен. — Надеюсь, что сегодня нас собрала действительно важная причина.
— Да, конечно, — согласился Ганновей и коротко изложил факты, потребовавшие столь экстренного совещания.
После этого говорил Коскинен. Когда он закончил и ответил на вопросы, которых задали немало, он почти задыхался, в горле у него пересохло. Сев, он жадно выпил кофе, предложенный Трембицким, который так и не садился и почти не принимал участия в разговоре. Члены совета по очереди осматривали генератор и возвращались на места. От сигаретного дыма слезились глаза.
Ганновей нарушил тишину:
— Как можно использовать этот прибор — ясно, — подвел он итоги, — особенно если проделать кое-какую предварительную работу. Если сделать, чтобы прибор создавал экран, непроницаемый для лучей лазера, это будет нечто потрясающее. Достаточно будет небольшой армии в тысячу человек, чтобы контролировать всю страну.
— Подождите, — вмешался Трембицкий. — Мы с Питом еще ни на что не согласились. Особенно на революцию.
— А что вы хотите делать? — с вызовом спросил Рораубр.
Трембицкий изложил план Абрамса.
— Прекрасно, — фыркнул Лайфер, — а теперь расскажите мне что-нибудь более реальное.
— А что, этот план разве не реален?
— Начать с того, что он очень рискованный. Даже если предположить полное сотрудничество с вами президента, неужели вы думаете, что Маркус будет спокойно сидеть и ждать своей участи? У него в Вашингтоне много сторонников и своя пропагандистская машина. Он будет говорить, что тайну прибора невозможно сохранить и что в других странах этот прибор рано или поздно будет создан. Следовательно, скажет он, СБ нуждается в подкреплении, а не в ослаблении.
