Передо мной стояла задача: найти охладитель более мощный, чем жидкий воздух. Каждому понятно, что в стоградусном льде больше холода, чем в пятидесятиградусном, чем ниже температура охладителя, тем больше воды может он заморозить. Казалось бы, вся задача состоит в том, чтобы изготовить вещество, температура которого будет ниже нуля на тысячу или десять тысяч градусов. Но, к сожалению, такая задача невыполнима и даже с точки зрения физики неграмотна.
Что такое тепло? На этот вопрос наука отвечает так: то, что мы называем теплом, есть движение молекул, из которых состоит тело, а температура тела зависит от скорости движения его молекул. Жара - это быстрое движение, холод - медленное движение. Когда мы охлаждаем воду, мы тормозим движение ее молекул. В конце концов, при нуле градусов скорость молекул воды настолько уменьшается, что они перестают двигаться самостоятельно, в одиночку, и начинают как бы слипаться, образуя кристаллы.
Движение молекул есть и в твердом теле. Там они колеблются и колебания эти тем меньше, чем ниже температура. При температуре минус 273 градуса движение молекул прекращается. Это абсолютный нуль, предельный, самый большой мороз из всех возможных. Ниже температура спуститься не может: ведь не может существовать ничего медленнее полного покоя.
С первого взгляда кажется, что я попал в безвыходное положение. На самом деле это не так. Ведь низкие температуры были для меня не целью, а средством. Температура в минус десять градусов вполне устраивала меня для строительства ледяной плотины. Для меня важна была не разница температур, а обилие холода - не высота водопада, а количество воды в нем.
Вообще говоря, запасы холода в природе необъятны. Вспомните, что Земной шар окружает мировое пространство, температура которого близка к абсолютному нулю. Правда, пространство это довольно далеко от нас и с точки зрения холодильной техники - недостижимо. Но даже в верхних слоях атмосферы, сравнительно близко к земле, имеется много холода. На высоте в 5 километров температура воздуха в среднем градусов на 30 ниже, чем у поверхности океана. Если провести трубопровод на вершину пятикилометровой горы, можно получать оттуда холодный воздух в грандиозном количестве.
К сожалению, в районе реки Святого Лаврентия, где я собирался строить гидростанцию, подходящих гор не было. И это заставило меня подыскивать другие источники холода.
В предыдущей главе я уже говорил, что охлаждение можно получить и без холодных веществ. Тепло поглощается при испарении, растворении солей, расширении газов, размагничивании. Правда, во всех этих процессах поглощаются десятки и сотни калорий на килограмм вещества, а мне хотелось бы поглощать десятки и сотни миллионов калорий.
Можно ли от сотен сразу перейти к сотням миллионов? История науки знает такие скачки. Долгое время самым лучшим источником тепловой энергии считался водород. Сгорая в кислороде, водород выделяет свыше 30 тысяч калорий на килограмм. Ученым казалось, что это предел или близко к пределу. Но в наши дни мы знаем атомные процессы, где при распаде одного килограмма урана выделяется около 12 миллиардов калорий.
Я думаю, читатели уже поняли, к чему я веду. Мне нужно было найти такие атомные процессы, где поглощается примерно столько же тепла, сколько выделяется его при распаде урана или при синтезе гелия.
Я ограничусь этим намеком.
Должен сознаться, что мистер Чилл оказывал мне самую энергичную помощь. Оборудование у меня было превосходное. В мое распоряжение представлялась любая информация. Мистер Чилл как владелец предприятия оборонного значения добывал мне самые секретные сведения по исследованию атома. Эта часть работы была проделана без моего участия. Кроме того, я все время читал готовые переводы докладов иностранных ученых и получал отрывочные сведения об исследованиях одного бразильского физика, который работал параллельно в том же направлении, что и я (много позже я заподозрил, что этим "бразильским" физиком был профессор Чернов).
Я помню, что сначала меня поражало, с какой легкостью получал мистер Чилл любые, самые ответственные военные секреты. Стоило ему взяться за телефонную трубку, и через полтора часа в отель к нам являлся чиновник с подробнейшим докладом.
- А что вас удивляет, собственно говоря? - спросил Чилл. - Вы говорите - закон о государственной тайне? Ну, да, законы у них, а заводы у нас. Ведь я выполняю заказы генералов. Должен я знать, что и как делать на своих заводах?
Короче говоря, работа была сделана. Однажды весной я принес Чиллу довольно увесистый прибор, по виду похожий на снаряд. Официально этот прибор назывался у нас "электронный возбудитель внутриатомного поглощения энергии", а для краткости мы именовали его "электромороз".
А две недели спустя я на специальном самолете вылетел на Аляску для решающего испытания.
Аляска была выбрана для сохранения тайны, потому что появление ледяных гор близ Пальмовых островов не могло пройти незаметно. Из тех же соображений со мной было только двое: летчик и доверенный наблюдатель Чилла (но не Фредди - Чилл побоялся, что Фредди из старых симпатий будет пристрастен ко мне).
Сам Чилл не поехал и не только потому, что он был занят: у всякого человека есть свои слабости, в том числе и у миллиардера. Испытание было связано с некоторым риском, мог произойти взрыв, могли быть непредвиденные неожиданности. А великий король говядины боялся шума и крови. Немножко странно для владельца величайших в Америке боен, где были специальные цехи по переработке крови.
Я хорошо помню каждую минуту знаменательного для меня испытания. На Аляске начиналась весна, подтаявший снег ослепительно сверкал на черных склонах гор Ледник, спускавшийся к морю, был серовато-коричневый на поверхности, а в трещинах - яркозеленый. Спокойный океан чуть-чуть рокотал в скалистых бухточках у берега.
Спрятав самолет под прикрытием базальтового мыса, мы трое подъехали на лодке к узкому пляжу. Вода у берега была совершенно прозрачной, и трудно было разобрать, где кончается дно, покрытое галькой, и начинается галечный пляж.
Летчик помог мне установить метательный аппарат, специально сконструированный для испытаний, - нечто вроде широкоствольного миномета Нам нужно было забросить "электромороз" как можно дальше в море, а сами мы для безопасности хотели быть на берегу.
И вот настал решающий момент. Вдвоем опускаем мы в ствол тяжелую металлическую сигару. Короткая вспышка, и темная масса, взвившись вверх, исчезает из виду.
Небольшой фонтан километрах в двух от нас обозначает место падения. Секунда, другая, третья... Мы напряженно, не мигая, смотрим на воду. И в голове уже мелькает: "Что, если осечка неудача, просчет?.." А море все так же спокойно. Брызги уже улеглись. Тишина. Безмолвие...
