К несчастью для Вульфа, женщины Вер-Охотники, способные его запомнить, никогда не заглядывались на партнеров не их вида. В отличие от своих мужчин, женщины занимались сек-сом, чтобы отыскать свою половинку. А мужчинам было нужно лишь удовольствие.
— Что ты собираешься с ним сделать? — спросил Вульф, глядя, как громила волочит Аркадианца прочь.
— А тебе-то что, Темный Охотник? Я не лезу в твои дела, а ты не лезь в мои.
Вульф поразмышлял, что ему делать, но раз мужчина на самом деле оказался Аркадианским шпионом, ему стоило забить на это дело и не думать над тем, что мужчине можно было чем-то помочь. Помощь от Темного Охотника? Вер-Охотники слыли весьма независимыми особами и ненавидели, когда кто-то лез в их дела.
— В клубе есть Даймоны? — спросил Вульф Данте, меняя тему.
Данте помотал головой.
— Но Корбин здесь. Зашла с час назад. Сказала, что сегодня ужасно тоскливо, и на улице слишком холодно для Даймонов.
Вульф кивнул, показывая, что принял информацию о Темной Охотнице, так же приписанной к этой территории, к сведению. Он не сможет слишком задерживаться в клубе, пока не уйдет Корбин. Он зашел внутрь, чтобы поприветствовать ее.
Группы сегодня на сцене не выступали. Вместо них у пульта орудовал ди-джей, крутящий музыку, которую, как смутно припомнил Вульф, Крис называл гот-метал.
В клубе было темно, только ярко сверкал стробоскоп. Зрение Вульфа ухудшилось. И все из-за Данте, стремящегося свести любое вмешательство Темного Охотника к минимуму, пока он в клубе. Вульф вытащил солнцезащитные очки и надел их, чтобы хоть немного уменьшить боль, которую причинял ему свет.
На танцплощадке двигались люди, равнодушные ко всему, что творилось вокруг.
— Приветствую.
При звуке голоса Корбин у самого его уха, он подпрыгнул. У нее были способности к искажению времени и телепортации. Она обожала подкрадываться к людям и заставать их врасплох.
Он обернулся и взглянул на стоящую рядом рыжеволосую красотку. Высокая, гибкая, смертоносная, в человеческой жизни Корбин была греческой королевой. До сих пор в ее манерах сохранилось что-то королевское, а взгляд высокомерного превосходства заставлял других чувствовать, будто им придется вымыть руки, прежде чем к ней прикоснуться.
Она умерла, пытаясь спасти свою страну от вторжения какого-то варварского племени, которое, без сомнения было ни кем иным, как предтечей соплеменников Вульфа.
— Привет, Бинни, — сказал он. Она позволяла называть себя этим прозвищем лишь горстке избранных.
Она положила руку ему на плечо.
— Как ты? Выглядишь усталым.
— Все в порядке.
— Не знаю, не знаю. Может мне стоит отправить к тебе Сару? Заменит Криса на несколько деньков и позаботится о тебе.
Вульф накрыл своей рукой ее руку, согретый ее участием. Сара Аддамс была Оруженосцем Корбин.
— Все, что мне нужно — это Оруженосец, не способный запомнить, кому он служит.
— Ах да, — наморщила нос Корбин. — Забыла про эту фигню.
— Не волнуйся, дело не в Крисе. Просто не удалось выспаться, как следует.
— Жаль это слышать.
Вульф заметил, что несколько Веров уставилось прямо на них.
— Думаю, мы действуем им на нервы.
Корбин расхохоталась, обводя взглядом клуб.
— Запросто. Но ставлю все свои бабки, они чуют то же, что и я.
— А именно?
— Сегодня что-то произойдет. Поэтому я и пришла. Разве ты не чувствуешь это?
— У меня нет этой способности.
— Радуйся. Это хренотня. — Корбин отошла от Вульфа. — Раз ты здесь, пойду глотну свежего воздуха. Оставляю клуб на тебя. Не хочу, чтобы мои силы таяли.
— Тогда до связи.
Она кивнула и исчезла во вспышке. Он надеялся, что ни один из смертных этого не заметил.
Вульф шел по клубу, чувствуя себя странно, каким-то неприкаянным. Он не знал, зачем он здесь. Как это глупо. Надо бы тоже уходить.
Обернувшись, он замер…
Как странно снова оказаться в Инферно. Кассандра снова и снова воскрешала перед глазами сцены прошлого вечера. Даже Кэт ощущала ее дискомфорт.
В ее голове боролись два голоса. Один требовал, чтобы она немедленно ушла, второй — чтобы осталась. Настала пора опасаться шизофрении или чего-то вроде нее.
К ним подошли Мишель с Томом.
— Эй, ребята, неохота орать. Мы с Томом собираемся найти местечко потише, чтобы поговорить, окей?
— Разумеется. Желаю хорошо повеселиться, — улыбнулась им Кассандра.
Когда они ушли, она взглянула на Кэт.
— Не вижу причин тут дальше тусоваться.
— Уверена, что хочешь уйти?
— Ага. Думаю, да.
Кассандра поднялась со стула и подхватила сумочку. Потянувшись за курткой, она не обращала внимания ни на что, пока не наткнулась на кого-то, стеной торчавшего прямо перед ней.
— Ох, изви… — она смолкла на полуслове, когда подняла голову на добрых четыре дюйма и уставилась в лицо, которое преследовало ее во снах.
Это был он!
Она в библейском смысле познала каждый дюйм этого потрясающего, твердого тела.
— Вульф?
Вульф был ошарашен, когда с губ девушки сорвалось его имя.
— Мы знакомы?
Краска начала заливать ее лицо, и тогда до него дошло.
Это были не сны.
Она шарахнулась от него.
— Кассандра, погоди.
Кассандра замерла, когда он окликнул ее по имени.
Он знал, как ее зовут.
Беги! Голос в ее голове походил на материнский, но какая-то частичка ее прогнала при-каз прочь. Ей не хотелось убегать от него.
Он протянул ей руку.
Кассандра перестала дышать, уставившись на нее, жаждая его прикосновения. Его настоящего прикосновения.
Прежде, чем она смогла себя удержать, девушка оказалась рядом с ним. Она уже было собралась коснуться его, но ее взгляд привлекло мерцание за его плечом.
Она посмотрела туда. Странное, похожее на зеркало, видение появилось прямо на танц-площадке. Из самой его середины шагнул человек. И он был воплощением зла.
Ростом добрых шесть футов восемь дюймов, он был одет во все черное. Короткие эбеново-черные волосы обрамляли совершенное лицо. Он был так же красив, как и Вульф. И как Вульф, носил солнцезащитные очки. Единственным ярким пятном в его внешности было ярко-желтое солнце, с черным драконом в самом его центре, нарисованное на его мотоциклетной куртке.
Несмотря на черноту волос, он был Даймоном. На это указывал ее инстинкт Апполита. Но, что еще хуже, к нему присоединилось еще больше Даймонов. И все они были одетыми в черное блондинами.
У них была аура противоестественной привлекательности и мужественности. Но больше всего от них разило смертоносным расчетом.
