— Мы получили ваше послание и отправили зонд. Сначала он зарегистрировал атомный взрыв, а потом исчез.
— Мы не видели зонда, у нас нет атомных бомб.
— Кто же это делал?
— Не знаю… Хотя… Зонд мог быть уничтожен духом, когда-то лишенным тела. Ему ничего не стоит подняться на любую высоту и взорвать двигатель.
— Так-так-так, — в задумчивости я прошелся по тронному залу, внезапно ставшему невероятно тесным. — Атомные бомбы у вас взрывают, зонды сбивают. Опасности, говорите, никакой нет. А есть у вас какие-нибудь связи за пределами гор?
— Нет. Время от времени мы посылаем людей на разведку. Они собирают сплетни о последних событиях и возвращаются.
— Как же вас никто не обнаружил?
— Кому мы нужны? Земли у нас бедные, а рядом район, где обитают духи. Кто к нам полезет?
У меня на языке вертелся вопрос о необходимой помощи, хотя, на первый взгляд, ответ лежал на поверхности. Слишком поверхностный взгляд. Каждая культура уникальна, и любая помощь может оказаться пагубной. Создание «духов» и «оборотней» — серьезное научное достижение, мимо которого прошла преуспевающая земная наука. Что еще смогут таикцы, если мы не закормим их и не утащим по следам землян?
Я так долго искал страну Ле, что перегорел. Вопросы и ответы не вызывали интереса. Все переживания во время странствий по Таику обесценились, обесцветились. Те, кто звал на помощь, утратили ореол загадочности. Как говорили древние: «Гора родила мышь».
— Это правда, правитель Матвей, что ты запретил своим духам убивать? — нарушил молчание Минка.
— Н-нет, но я собирался… Они все равно не убивают, так как работают на острове.
— А правда, что у тебя хорошие отношения с оборотнями и с Людьми Металла?
— Да.
— По вашим малопонятным разговорам, — грустно сказал Минка, — мы чувствовали, что ваш народ очень талантлив. И не ошиблись. Я не могу себе представить, как всего один человек за такое короткое время сумел нарушить складывавшееся веками равновесие и подтолкнуть Таик к бездне, от края которой мы отползли несколько веков назад.
— Какая бездна? Я не сделал ничего плохого!
— Ничего? Огромные пространства остались без контроля. Правители с «покровителями» ограбят тех, кто поближе, и запрутся в городах. Из лесов выползут оборотни и соберутся не в шайки — в армии, уничтожающие все на своем пути. Голодные толпы на дорогах, пустые деревни — это конец.
— Оборотней вы боитесь… А духи лучше? Они забирали не только еду, но и женщин.
— Ну и что? Не вымер же Таик? Как-то приспособились.
Ничего себе, подумал я, приспособились. Хорошо ему из своей горной страны про других говорить.
— Я не видел Людей Металла, — продолжал Минка свою обличительную речь, — но думаю, что они засиделись на своей земле. У них есть чем воевать и есть кому воевать. И обид накопилось достаточно. Хватит и на правых и на виноватых.
Проклятье, подумал я, он прав. Маги обезоружены, духов практически нет. Железная лавина катится к Анасу. Не сегодня, так завтра. Это не женская орда, хотя что я про нее знаю? Какая будет резня!
— Не знаю, — голос Минки приобрел прокурорское звучание, — с кем из оборотней ты уже виделся. Лути среди них большинство, но это еще не самые страшные звери. На Таике сохранились люди-тхелы. Один из них, Оммо, должен быть где-то в этих краях. Десять лет назад у него в Кархиле что-то случилось с ребенком. Он сжег склады с продовольствием и исчез, затаился где-то за морем.
Вот так номер, подумал я. Имм — Оммо? Ребенок…
— Не может быть, — мне не удалось удержаться. — Десять лет назад он был младенцем…
— Ты знаешь его? Высокомудрому правителю не известно, оборотни живут намного дольше людей? Оборотень, который выглядит как подросток, на самом деле старше. Прикажи духам убить его на месте! Он хитрее и опаснее всех на Таике!
Все сходилось. Мщение за ребенка, авторитет у оборотней и Людей Металла. Он так мечтал о наследнике… Что же мне, убить Имма? Имма?
— Он мстил, — медленно, словно уговаривая себя сказал я. — Если бы у тебя убили сына или дочь…
— Кархиль чуть не превратился в город-призрак, — веско сказал Минка. — Кто не погиб в пожарах, умер от голода.
— Что же ты хочешь? — устало спросил я. — Ну, найду я этого Оммо и убью. Все исправится? Верну духов, чтобы они дальше измывались над людьми. Мародерство прекратится?
Минка задумался, но его ответ ничего мне не давал. Лавина тронулась с места. Если вернуть верхние камешки на вершину, она не остановится. Сказать, что ли, про амазонок Синего Духа? Еще один факт в копилку обвинителя.
— Таик велик, — сказал Минка, — нам даже не представить, что может на нем произойти. Еще со времен войны лежат в засекреченных местах неиспользованные атомные бомбы разных типов.
— Нет-нет, — почти прошептал я. — Это невозможно. Период полураспада… Тритий… Они не взорвутся.
— Но ведь одна взорвалась. Ты сам мне сказал.
— Как взорвалась?
— Не знаю. Спрашивать надо не у меня. И еще. Ты читал «Приключения шести друзей»?
— Читал.
— Так вот. У этого свитка есть продолжение: «Шесть рыцарей собираются вместе». Читал?
— Нет. А что?
— А офицеры, переустраивавшие Таик, читали. И старались во всем следовать указаниям писателя. Во втором свитке объясняются некоторые странности в поведении Фиолетового рыцаря, самого хитрого, самого ловкого. Выясняется, что на самом деле он — переодетая женщина.
— Ты считаешь…
— Я ничего не считаю. О втором свитке знает очень мало людей. Еще меньше знает о природе духов и об их прототипах. Но с областью Фиолетового Духа уже пятьдесят лет нет никакой связи. Ты представляешь, насколько непросто закрыть целую область?
— Давай их переберем, — сказал я. — Белый рыцарь — самый сильный, Желтый — авантюрист, шулер, Голубой — соня, лентяй, Синий — самый быстрый, Красный — самоучка, любитель шарад и головоломок, Фиолетовый — самый хитрый и ловкий.
— Все верно, — согласился Минка. — Что выкинет женщина-дух?
Я посмотрел в сторону вулкана. «Самый сильный» вместе с «Шулером» работали на стройке. «Лентяй» спал, как ему и полагается. «Самый быстрый», подтверждая характеристику, вел армию. Что поделывает «Любитель головоломок»? Не он ли на досуге собирает из старых атомных бомб новые? Кто опаснее: он или «Самая ловкая и хитрая»?
— Ты рассказал мне много нового и интересного, — внезапно «севший» голос выдал мою растерянность. — Мне есть над чем подумать.
На лестнице раздались шаги Имма. Сейчас он войдет, таикский ангел смерти с добрыми и грустными глазами. Как же мне вести себя с ним?
