— Я… ах, да-да, еще бы доля мгновения, и было бы уже поздно, — сказал Маккай. — Что заставило Фурунео ждать так долго? Ему было сказано шесть часов, не более. Разве он, — Маккай посмотрел на Тулука, который лежал тихий, прямой, как часть серой трубки, что являлась подпоркой для Ривов.
— Фурунео мертв, — сказал Билдун.
— Ой, черт возьми, — мягко сказал Маккай. — Как?
Билдун коротко объяснил, а затем спросил:
— Где вы были? Что это там за Паленки с топором?
Маккай, все еще сидя на столе, четко в сжатой форме и в хронологической последовательности изложил суть. Звучало это так, как будто он рассказывал о каком-то третьем лице. А завершил он сообщение таким заявлением:
— Понятия не имею, где я был.
— Они собирались разрубить вас? — спросил Билдун.
— Топор уже опускался, — сказал Маккай. — Он был уже вот здесь.
Он держал руку примерно в шести сантиметрах от своего носа.
Сайкер кашлянул и сказал:
— Что-то случилось с Тулуком.
Все повернулись.
Тулук лежал на своей подпорке, глазная щель была закрыта. Тело его было здесь, но самого не было.
— Он… потерялся? — Билдун резко выдохнул и отвернулся. Если Тулуку не удастся вернуться назад… это было бы подобно потере эго Пан Спечи!
— Кто-нибудь там, тряхните этого Тапризиота, — приказал Маккай.
— Зачем беспокоиться? — это был мужчина из Отдела Права. — Они никогда не дают ответ на прямой вопрос о… вы знаете.
Чувствуя неловкость, он взглянул на Билдуна, который сидел, не поворачивая лица.
— Тулук вошел в контакт с Калебанцем, — сказал Маккай, вспомнив. — Я сказал ему… это был единственный способ, каким он мог выполнить приказ, так как Фурунео был мертв.
Он встал на столе, прошел по нему до его конца и встал, склонившись над Тапризиотом.
— Вы, — закричал он. — Тапризиот!
Молчание.
Маккай провел пальцем по руке с голосовыми иголками. Они защелкали, как линии деревянных трещоток, но никакого вразумительного звука не исходило от Тапризиота.
— Говорят, к ним не надо прикасаться, — сказал кто-то.
— Приведите сюда другого Тапризиота, — приказал Маккай.
Кто-то побежал выполнять приказ.
Маккай вытер пот со лба. Нужны были все его резервы, чтобы сдержать дрожь. Во время опускания топора Паленки он попрощался со вселенной. Прощание было последним и бесповоротным. До сих пор он чувствовал, что не отошел, что следит за ликом кого-то другого, существа в его собственной плоти, похожего существа, но действительно незнакомца. Эта комната и действия вокруг него была какой-то искаженной игрой, очищенной до полной стерильности. В тот момент, когда он принимал собственную смерть, он понял, что осталось несчетное количество того, что он хотел бы пережить. Этой комнаты и его обязанностей агента Бюро Саботажа не было среди тех желаний. Старая реальность была затоплена эгоистическими воспоминаниями.
Второго Тапризиота ввели в комнату, иголки его выражали жалобы. Его водрузили на стол, но он все время возражал:
— У вас уже есть Тапризиот! Почему вы беспокоите? Билдун повернулся к столу, изучая сцену, но продолжал оставаться молчаливым и замкнутым. Никогда еще никого не удавалось вернуть из ловушки вызова с дальнего расстояния.
Маккай взглянул на нового Тапризиота.
— Вы можете войти в контакт с этим Тапризиотом? — потребовал он.
— Путча, путча, — начал второй Тапризиот.
— Я искренен, — взорвался Маккай.
— Ахсида день-день, — просвистал второй Тапризиот.
— Я сложу вас в кучу с чьими-нибудь дровами, если вы не добьетесь этого, — прорычал Маккай. — Можете вы войти в контакт?
— Они вонзились в контакт с Калебанцем, — сказал второй Тапризиот.
— Что вы имеете в виду под «вонзились»? — настаивал на своем Маккай.
— Связаны, — ответил Тапризиот.
— Можно вызвать каждого из них? — спросил Маккай.
— Скорее развязать, чем вызвать, — сказал Тапризиот.
— Смотрите, — сказал Сайнер.
Маккай резко повернулся.
Тулук сжимал свою лицевую щель. Челюстной выпрямитель вышел и задвинулся.
Маккай затаил дыхание.
Лицевая щель Тулука открылась и он сказал:
— Захватывающе.
— Тулук, — сказал Маккай.
Щель расширилась. Глаза Рива выставились.
— Да?
Затем он сказал:
— Ах, это вы Маккай. Вам все-таки удалось.
— Вы делаете вызов сейчас? — спросил второй Тапризиот.
— Уберите его, — приказал Маккай.
Свистящие протесты:
— Если вы не вызываете, зачем беспокоить?
Тапризиота вынесли из комнаты.
— Что с вами случилось, Тулук? — спросил Макай.
— Трудно объяснить, — сказал Рив.
— Попытайтесь.
— Вклинивание, — сказал Тулук. — Это имеет что-то общее с планетарными связями, соединительными связями вызова друг с другом в открытом космосе. С этим вызовом была какая-то проблема, вероятно, расстыковка через звездную массу. А это был контакт с Калебанцем… Кажется, я не нахожу нужных слов.
— Вы понимаете, что случилось?
— Думаю, да. Знаете, я не ощущал, где живу.
Маккай уставился на него:
— Что?
— Что-то здесь не так, — сказал Тулук. — Ах, да: Фурунео.
— Вы сказали что-то о том, где живете, — пытался подойти с другой стороны Маккай.
— Да, какое-то космическое пространство, — сказал Тулук. — Я живу в мире со многими… ах сипоничными? Да, с сипоничными жителями.
— О чем вы говорите? — спросил Маккай.
— Я был действительно в контакте с Калебанцем во время моего вызова к вам, — сказал Тулук. — Очень странно, Маккай. Было такое ощущение, что мой вызов идет через дырочку в черном занавесе, а дырочка эта — Калебанец.
— Итак, вы вошли в контакт с Калебанцем, — подсказал Маккай.
— О, да. Я действительно вошел. — Челюстные выпрямители Тулука двигались таким образом, что выражали эмоциональную обеспокоенность. — Я видел… ах, много кадров параллельных фильмов. Конечно, я не по-настоящему их видел. Это был глаз.
— Глаз? Чей глаз?
— То есть дырочка, — объяснил Тулук. — Естественно, это и наш тоже глаз.
— Вы что-нибудь понимаете из всего этого, Маккай, — спросил Билдун.
— У меня такое впечатление, что он говорит, как Калебанец, — сказал Маккай. Он пожал плечами. — Зараженный, вероятно. Запутанный?
— У меня тоже такое подозрение, — сказал Билдун, — что коммуникацию Калебанца можно понять только будучи в определенной стадии безумия.
Маккай вытер пот вокруг губ. Он чувствовал, что почти может понять, что сказал Тулук. Значение витало где-то на грани понимания.
