- В тот момент я не подозревал...
Гумбло навострил уши.
- "Бон Рабле", - повторил он. - Это не та ли гостиница, которая...
Жак предупредил его выводы.
- Не трудитесь вспоминать. Она находится на той дороге, где именно произошел несчастный случай.
- Не хотите ли вы сказать, что мадам Меллерей намеревалась туда приехать?
Жак печально улыбнулся.
- Приехать - это слишком мягко сказано. Судя по сцене, которую она устроила моей матери вчера вечером, ясно, что она хотела сделать мне скандал.
- Благодарю за откровенность, - сказал Гумбло, протирая стекла своих очков. Затем продолжил без перехода:
- Я полагаю, что во время несчастного случая - скажем, между двадцатью и двадцатью двумя часами - вы не покидали ресторан?
Жак ожидал этого вопроса так же, как и других. План, составленный Роджером был строго логичен. Ответ прозвучал убедительно, ибо он соответствовал действительности.
- Я звонил своей жене уже из ресторана. Было почти одиннадцать, когда мы вышли оттуда и пошли спать... Это могут подтвердить свидетели...
Офицер надел очки и заглянул в какую-то бумагу.
- В сущности, драму легко восстановить. Мадам Меллерей ушла от вашей матери в высшей степени взволнованная, "как безумная", сказала позже соседка вашей матери. Другие соседи тоже слышали громкие крики. Она определенно была не в состоянии управлять машиной и ехала с недопустимой скоростью по опасной дороге...
Жак уловил тень упрека в его словах и сказал подавленным голосом:
- Это все моя вина.
- Об этом вам самому судить, мсье Меллерей.
Записывая на чистом листе бумаги Гумбло продолжал:
- Моя задача ограничена составлением объективных выводов. В остальном это дело вашей совести.
Он перестал писать и покачал головой.
- Во всяком случае был кто-то с нечистой совестью - человек, который уведомил мадам Меллерей. Ясно, что ваша жена не сразу была обо всем информирована, иначе она бы сразу поехала в "Бон Рабле".
Впервые Жак почувствовал под ногами твердую почву. Он был осторожен и сдержан.
- Этого я не желал бы знать. Что теперь можно предпринять? Даже если вы выясните личность этого человека, то что вы сможете с ним сделать? Разве это преступление?
- Это могло бы быть преступлением, если бы имелось хоть одно анонимное письмо. Откуда мадам Меллерей могла подозревать...
- В этом я ничего не подозреваю.
- Могли бы вы предполагать, что она поехала в "Бон Рабле"? Если она вас подозревала, то могла нанять специалиста.
Жак не думал, что эта простая фраза может так его напугать. Твердая почва под ногами превратилась в болото. Жак пошел по грязи, которая сковывала его движения. Он уже почти погрузился в нее и вдруг чудом вышел на твердую почву.
- Как видно, - сказал полицейский, - в этой области мы не компетентны.
На этом успокоительном объяснении разговор был окончен. В ближайшее время можно было не опасаться ловушек. Теперь предстояло выполнить ряд обязанностей, из которых самой неприятной было посещение морга. Чтобы его перенести, чтобы выстоять перед лицом трупа Элен, Жаку требовалось много думать о Жаннине.
17
- Хелло... мсье Меллерей?
Жак тотчас узнал голос Роджера.
- Один момент.
Он положил трубку на стол, подписал последнее письмо и протянул почту мадам Кец, сделав ей знак удалиться. В темном костюме, с белой рубашкой и черном галстуке он уже полностью оствоился со своей ролью шефа. Жак взял трубку.
- Хелло! Что вы хотите?
- Добрый день, мсье! Как дела?
- Спасибо, хорошо.
Это был уже третий звонок Роджера за три недели. Первый раз он звонил в день похорон. Безобидные, ничего не значащие слова, произносившиеся сообщниками, имели однако для них двойной смысл.
Что "спасибо, хорошо" Жака означало, что все идет согласно оптимистическим предположениям вымогателя. Версия о смерти от несчастного случая была безоговорочно принята и никто не думал сомневаться в этом. Сейчас даже Жаку пришлось убеждать себя, что в действительности это был несчастный случай. Чувства раскаяния не было, но звонок Роджера нарушил его беспокойствие.
- Когда вы сможете выполнить мой заказ?
Жак перевел: "мой заказ", - "мои шестьдесят тысяч франков".
- Мне бы не хотелось торопить вас, но я очень спешу. Срок достаточно был велик.
Границы безопасности в игре были перейдены. С другой стороны нотариус уже свободно мог предоставить Жаку задаток очень большого размера, так как вилла в Монтефло была предназначена к продаже. Выручка от продажи виллы должна была не только покрыть все издержки и налоги в связи с введением в права наследства, но и оставила бы Жаку крупный резерв наличными.
- Мне бы хотелось, чтобы доставка была произведена как можно быстро, - торопил Роджер.
Не было причины дальше откладывать.
- Срок в два или три дня вас устроит?
- Отлично. Завтра я позвоню вам для утешения.
- До завтра.
Жак снова принялся за работу, чтобы не поддаваться искушению позвонить Жаннине. Ему нечего было сказать ей, но он часто звонил днем, чтобы поддерживать веру в будущее, которое их ожидало. Чтобы не нарушать приличия они еще не показывались вместе публично, все же Жак проводил большую часть времени на авеню Виктора Гюго. Жаннина наслаждалась счастьем, с безмятежной верой в формулу своего любовника:
- Судьба так пожелала.
Плохие воспоминания были забыты. С мрачными временами преследования было покончено, так как и с вопросом займа денег. Об этом Жак сказал ей еще накануне смерти Элен с согласия вымогателя. Она верила этому, так как после полицейского допроса вечером спросила:
- Если узнают, что ты занял такую сумму, не рискуешь ли ты неприятностями?
- Какими неприятностями?
- Могут спросить тебя, почему ты так много занимаешь?
- До этого не докопаются.
И чтобы сделать свою ложь более правдоподобной, добавил:
- А если до этого докопаются, то нетрудно будет найти объяснение. Ведь наличные деньги... Это же не запрещено. В данном случае моя жена имела намерение купить фабрику белой кожи.
Воцарилось радостное спокойствие. И по молчаливому соглашению они больше не говорили о вымогателе. Их разговоры касались только будущего. Несмотря на свои добрые намерения, Жак все же собирался позвонить Жаннине, но в это время открылась дверь и появилась его мать.
- Добрый день, мой милый Жак.
Он раздраженно ответил:
- Добрый день, мама. Что случилось?
Раньше ее ноги не было на фабрике. Но с тех пор, как она узнала, что сын унаследовал фабрику, она регулярно приходила туда со скорбной миной божьей матери.
- Извини меня, - сказал Жак, желая сократить ее визит, - но у меня много работы.
