Она говорила об этом случае, словно участник его не присутствовал здесь. Жак был смущен, но не так встревожен, как вначале. Полицейский снова принялся за допрос:
- Итак, вы отрицаете, что писали мадам Меллерей?
- Я сказала правду.
Гумбло вопросительно поднял брови и Жак тотчас же ответил:
- Я не знаком с этой женщиной. Я до сих пор не видел ее.
Мария Нойон скрестила руки на груди и сказала:
- Бог будет мне судья.
Гумбло вздохнул и проводил ее до порога, где передал на попечение полицейскому.
- Женщина сумасшедшая, - заявил Жак.
Его страх развеялся и он с удовольствием вдыхал запах фиалок. Гумбло остался при своем мнении.
- Ее место в психиатрической больнице, а не на перчаточной фабрике. Но поскольку она связывает имя вашей жены с анонимными письмами, хотел бы я знать: много правды в ее словах?
- Я не думаю, что она лжет.
- Теперь я тоже не думаю этого.
Но допустим, что вы узнали ее, как прежнюю вашу работницу... Например, уволенная работница хотела отомстить...
- Не достает человека со злым намерением. - сказал Жак, который был не против продлить дискуссию. - Прежде всего, ему очень хотелось знать, считает ли полиция это дело закрытым.
Гумбло тотчас подтвердил это.
- Так как Мария Нойон этого не делала, больше нет смысла возвращаться к этому делу. Но тем не менее, я убежден, что мадам Меллерей была информирована частным лицом о вашем пребывании в "Бой Рабле". Я повторяю, частным лицом, ибо...
Он тщательно стряхивал пепел, упавший на отворот его пиджака.
- Я не говорил вам еще - я навел справки в единственном детективном агентстве в Гренобле.
Жак вдруг снова почувствовал слабость.
- В частном агентстве работает один мой бывший коллега, - продолжал Гумбло. - Мы с ним в дружеских отношениях. Он не отказался дать нам справку. И он категорически заявил... Гумбло махнул рукой.
- ...мадам Меллерей никогда не была их клиенткой.
18
- Это касается нашего свидания, - сказал вымогатель, - то было бы лучше, если бы мы встретились не в Гренобле. Не смогли бы вы приехать в Лион?
Такая возможность была. Во второй половине дня Жак посетил торговца кожаными изделиями, находящегося на площади Терри в Лионе. Это был крупный клиент перчаточной фабрики. После этого Жак точно последовал указаниям Роджера.
Он оставил свой Комби у вокзала Лион-Перраш и подождал, пока вокзальные часы не показали семь часов. Затем нанял такси.
- До угла Рю де Герланд и Рю Болье.
Такси поехало мимо фабричных стен и массивных фасадов в квартале ла Муше, который в этот холодный темный вечер был совсем безлюден. Прибыв на место назначения Жак уплатил за проезд и стал не спеша прохаживаться по Рю де Герланд. Ледяной дождь хлестал ему в лицо. Он был один на тротуаре, покрытом липкой грязью. Время от времени по мокрой мостовой тарахтел грузовик. Место для встречи было хорошо выбрано: там никто не мог за ним следить, не будучи замеченным. Жак уже задавал себе вопрос, как долго ему придется прогуливаться, когда черная машина, ехавшая навстречу ему, затормозила и остановилась рядом с ним.
- Садитесь!
Находившийся за рулем Роджер, полуобернувшись открыл задниюю дверь. Жак вскочил в машину и она тотчас поехала.
- Куда мы едем?
- Не очень далеко, - ответил вымогатель.
Через несколько секунд он остановился в мрачном тупике между высокими кирпичными стенами и тотчас выключил весь свет.
- Мы прибыли, - сказал он и повернулся к своему пассажиру. - Вы взяли с собой деньги?
- Я взял все, что нужно.
Он сделал какое-то незаметное движение рукой в темноте и продолжал:
- Но прежде всего, я хочу получить одно объяснение.
- Давайте, сказал Роджер. - Но быстрее. Чем скорее расстанемся, тем лучше.
- В каком агентстве вы работаете?
Немного помедлив, Роджер ответил: - Я уже говорил вам это: в частном агентстве.
- Вы можете это доказать?
- И что еще?
Роджер говорил насмешливым тоном.
- Может быть вы потребуете служебное удостоверение?
- Не трудитесь, - ответил Жак, становившийся все спокойнее, чем взволнованнее становился другой. - Полиция провела расследование. Моя жена никогда не обращалась в частное агентство.
- А если бы и так?
- Вам никто не поручал за мной следить.
Губы вымогателя скривились в усмешке, блеснули его белые зубы.
- Раз вам это известно, то зачем было спрашивать меня?
- Чтобы услышать подтверждение. Вы действовали по собственной инициативе на свой страх и риск.
- А что это меняет?
- Вы просто обычный вымогатель.
- Не поздно ли играть словами?
Несмотря на умеренный тон, дискуссия приобрела остроту, которая удесятерилась из-за тесноты замкнутого помещения, освещенного отражением света далекого уличного фонаря.
- вы можете считать себя только счастливым, - снова начал Роджер, что я не служащий агентства. Это лучшая гарантия, что полиция никогда не найдет никакой связи между нами.
- Между нами действительно нет ничего общего.
Это утверждение очевидно вполне удовлетворило Роджера и он только развел руками.
- Я свое обещание выполнил, теперь вы выполняйте свое.
Жак сунул руку в карман. Он схватил рукоятку пистолета, который оттягивал карман его пальто. Это был крупнокалиберный американский пистолет, который отец Элен привез с войны. Жак нашел его в ночном столике Элен, но уже раньше знал о его сущестовании.
- Ну, давайте закончим, - нетерпеливо сказал Роджер.
При блеске пистолета он в ужасе отшатнулся. Вытаращил глаза и широко открыл рот, он не мог произнести ни слова. Оглушительный выстрел разорвал темноту. Первая пуля раздробила ему подбородок. Вторая попала рядом с ухом и снесла ему почти весь верх черепа. Резкий запах пороха и паленых волос заполнил машину.
Еще дважды нажал Жак на спуск, затем выскочил из машины и побежал. Он не снимал своих перчаток, а пистолет сунул в карман. Он бежал, пока не стал задыхаться и, наконец, достиг жилых кварталов. Там он пошел нормальным шагом и стал обычным безымянным прохожим. На такси он доехал до набережной и там бросил свое оружие в Рону. На другом такси он вернулся к вокзалу Перреш.
Еще не было девяти часов вечера, когда он был уже на пути в Гренобль. Он ехал совершенно спокойный, не нервничал. Он не находился в состоянии аффекта. Со времени своей последней встречи с Гумбло он знал, что делать и почему это надо сделать. С тех пор, как он узнал, что вымогатель работает на себя и понял как он жестоко был обманут с самого начала, ему стало ясно, что только этой ценой он может обрести свободу.
Дойдя до крайних границ своей судьбы, он словно переродился. В первый раз он поступил как мужчина, решивший взять на себя всю ответственность и почувстовал себя новым человеком. Мораль не нужно было искать, она служила защитой слабости. Он же наоборот почувствовал себя сильным, энергичным человеком. Когда он прибыл на авеню Виктора Гюго, Жаннина была уже в постели. Он разделся и тихо лег, не разбудив ее.
