Неожиданно лидер обратился к своим пленникам:
- Эй вы, двое! Я вам не доверяю, вы хотите сорвать операцию. Я встречал таких, как вы, и мне не нравится ваше отношение к делу. Если вам выпадет шанс вставить палки в колеса, вы это сделаете. Следуйте за мной.
Пробираясь между лежащими вповалку "защитниками крепости", он двинулся вперед в сопровождении Стордала и Мэрилин, которые на ходу удивленно переглядывались. Они добрались до отгороженного от купола закутка, видимо, предназначенного в будущем для радиорубки. Сейчас он был пуст.
- Сюда, - скомандовал Моисей, пропуская людей вперед.
Когда они вошли, Моисей захлопнул за ними дверь. Стордал осторожно покачал дверь - она была хлипкой, но любой шум привлек бы внимание аморфов.
- Ну вот... попались, - вздохнула Мэрилин, не придумав ничего другого. Стоя в темноте, они вдруг почувствовали странную неловкость.
- Этот купол, конечно, возводили люди твоего мужа, - сказал Стордал. А такие сооружения всегда...
Не закончив фразу, он опустился на колени у самой стены и начал рыть землю руками. Однако вскоре его пальцы наткнулись на металлическую арматуру.
- Такую штуку обычно ввинчивают в землю, - пояснил он. - Сначала кладут широкое металлическое кольцо, оно входит в почву наклонными зубьями, соединенными чем-то вроде сетки. Затем включают мотор, он чуть поворачивает все сооружение, и, вгрызаясь, зубья ввинчивают этот фундамент в грунт. Потом одно над другим устанавливаются сужающиеся кольца - они-то и образуют купол - и уже в последнюю очередь покрывают стены листами пермопласта.
- Алекс, зачем ты мне все это рассказываешь? - грустно спросила Мэрилин.
- Затем, что иногда строители халтурят и кольцо фундамента не ввинчивается в землю, а покоится на ней сверху. Значит, вырвав растительность у стены, мы сможем проникнуть наружу. Увы, этот фундамент сделан по всем правилам. - Стоя на коленях, он продолжал говорить просто для того, чтобы не молчать и не предаваться мрачному унынию.
Мэрилин села рядом с ним - так близко, что он мог прикоснуться к ней.
- Не бойся, Алекс, я тебя не съем.
- Скоро начнется атака. Многие колонисты погибнут.
- Но ведь мы ничем не можем помочь. - Она сказ-ала это спокойным, будничным тоном. - А ты смотри на все иначе. Нас только двое в этой конуре, здесь только ты и я. Как только мы сюда вошли, между нами что-то возникло, и ты знаешь, почему, знаешь это так же хорошо, как и я. Потому что мы - как два зверя в клетке. Нас терзает страх, и успокоить меня можешь только ты, а тебя - я. Боже, как я хочу, чтобы ты меня успокоил... - Ее голос задрожал.
- Мэрилин, ради всего святого... - Он понял, что и сам дрожит.
- Ты думаешь, я прошу меня полюбить? - мягко спросила Мэрилин. Никогда не стала бы этого делать, особенно при таких обстоятельствах. Я прошу только прижаться ко мне, обнять и погладить, - я ведь живое существо, как и ты, - и сказать что-то теплое, даже если придется соврать...
Она говорила так трогательно, она была такой беспомощной и одинокой, что Стордал, не помня себя, сделал все, о чем она просила, а потом и просить уже было не надо, он сам шептал ей все нежные слова, какие знал, и в тот момент они звучали правдиво; он пытался замолчать - и не смог, слова рвались наружу.
- Я люблю тебя, Мэрилин, - повторял он, - люблю тебя. - А она шептала в ответ: - Я не просила тебя признаваться в любви, дорогой...
Вот так развивались события, а когда они подошли к концу, маленький закуток, в котором их заперли, показался им светлее, чем раньше.
И только через несколько секунд Стордал понял, что светлее стало и по другой причине: снаружи включили прожектора, их свет просочился сквозь матовый пермопласт стены. Потом он услышал щелчки выстрелов и шипение горящей плоти. Он понял, что колонисты, чуя смерть, кричат и мечутся в ярко освещенном амфитеатре между ящиками и куполом. Потом все стихло - и крики, и шипение, и щелчки.
Стало совсем тихо.
Отвернувшись от Мэрилин, Стордал заплакал. Руководитель колонии, наставник, защитник, занимался любовью с чужой женой, когда его товарищи, погибали в огне и дыму.
14
В той обстановке, где заснуть, казалось, было невозможно, Стордал спал долго. Он проснулся, когда свет серого, пасмурного дня пробился сквозь обшивку купола. Стордал сел и ощутил боль в одеревенелых суставах, ужасающий голод и страшную вину. Он не мог смотреть на женщину, лежащую рядом с ним.
- Как ты себя чувствуешь, Алекс? - тихо спросила Мэрилин.
Вздохнув, он в душе пожелал, чтобы она помолчала, и взглянул на дверь. Сколько мертвых колонистов лежит там? Чем занят Моисей?
- Алекс, я спросила: как ты себя чувствуешь?
Бросил ли Дуайт в атаку колонистов еще раз? Стордал попытался представить себе, что бы он сделал на месте адмирала. У колонистов было слишком слабое вооружение для захвата "крепости", их потери тяжелы. Пройдет очень много времени, пока подвезут новое оружие и боеприпасы. А может, Хедерингтон ничего не пришлет, а просто смотается? Уложит чемоданчик - и привет. Мог бы по крайней мере попытаться спасти жену...
- Алекс?
Стордалу были бы ясны действия магната в том случае, если бы здесь не было Мэрилин. Он бы поднялся над крепостью в своем корабле и изжарил бы аморфов при помощи своих бортовых ракет. Но она здесь, и он не посмеет этого сделать.
- Алекс! Взгляни же на меня, сволочь!
Он взглянул, испуганный ее злостью. Одежда на ней была разорвана. В приступе бравады он решил не стесняться и заскользил взглядом по ее фигуре, начиная с ног, потом - все выше и выше, пока наконец не дошел до лица. Глаза Мэрилин горели огнем гнева и презрения, и он смутился.
- Чертов ханжа, - выругалась она зло и четко. - Ночью у тебя хватило смелости спать со мной, и не только потому, что мы были одни в темноте. Отнюдь нет! Просто ты всегда этого хотел.
- Ты тоже этого хотела. - Это были первые его слова за все утро.
- Да Боже ты мой! - воскликнула она в ярости. - Мы оба этого хотели. Что в этом плохого? А теперь ты винишь себя и меня. Скажу тебе честно, Алекс, плохое в этом - только твое отношение.
- Застегни блузку, - устало заметил Стордал.
Мэрилин смотрела на него так долго, что, видимо, успела успокоиться. Поднявшись, она начала приводить себя в порядок.
- Все это могло быть так прекрасно, Алекс, - грустно сказала женщина, это могло бы продолжаться. И я была бы счастлива. Я не прошу тебя помнить, что ты вчера говорил. Когда мы выйдем отсюда - если выйдем, - ты можешь мчаться к своей милой Джоан. Ты останешься с ней и всю жизнь будешь изводить ее своими высокими моральными принципами, ни на миг не забывая, что подсунул тебе ее Хедерингтон. - В голосе звучали слезы. - Я все равно желаю тебе счастья, дорогой...
