А может, и он гость здесь, пришла мысль. Не смог улететь, застрял, коротает век, командуя диким племенем?
Павлыш думал так, а сам склонился над девушкой. Нельзя ли что-нибудь сделать? Вдруг она еще жива?
Девушка была жива.
Формально жива. Раз, другой сократилось умирающее сердце. Пропал, снова возник пульс. Павлыш достал диагноста. Диагност был мал, умещался в ранце, взял его Павлыш на всякий случай, скорее по профессиональной привычке. Диагност зажужжал, впился в грудь девушки тонкой иглой, протянул стрекало ко лбу, заглянул под веко. Был, наверно, доволен, разумная машинка, соскучившаяся по работе. Роботы подъехали поближе, Павлыш сказал им:
– Не мешайте.
Один из роботов отстучал непонятное. Зацокал.
Лингвист молчал - не понял.
Проводки, тончайшие гибкие кабельки протянулись от диагноста к ногам и рукам девушки. Потом защелкал морзянкой огонек на макушке. Работая, диагност готовил шприц. Присоски обхватили горло, под давлением вгоняя под кожу стимулянты. Диагност мог оказать первую помощь, не советуясь с Павлышом. Если помощь нужна срочно. Откинулась крышка, выскочила пластиковая карточка. Павлыш прочел предварительный диагноз: перелом ребер, ссадины, ушибы, повреждения внутренних органов, кровоизлияния. Он не хотел бы оказаться на месте Речки.
Оставил диагноста на месте, пусть сигнализирует, если что случится. Сам открыл карман-аптечку. «Возможен летальный исход», - повторил заключительную фразу доклада диагноста.
Работать было приятно. Павлыш понимал чувства диагноста, не отказывал машине в праве на них - сам соскучился по работе. Предоставлялась возможность - спасти жизнь. Диагност выкинул вторую карточку - результаты анализов. Без них нельзя было продолжать лечение. Состав крови, антитела, температура. Кое-что можно будет сделать и своими силами. Нужна вода. Местная вода.
– Послушай, - обратился Павлыш к роботу, пользуясь лингвистом, настроенным на местный язык. - Сбегай за водой к ручью.
Робот не двинулся с места.
– Не понимаешь, когда с тобой разговаривают?
Робот молчал.
– Придется самому сходить. Только предупреждаю… - Павлыш старался казаться строгим. - Чтобы до девушки не дотрагиваться. Ясно?
Потом диагносту:
– Останешься здесь, лапушка. Чуть что - сигнализируй.
Павлыш настроил внутреннюю связь на диагноста. В ушах неровно застучало сердце Речки, со всхлипом тянулся воздух в легкие.
Павлыш побежал к выходу, за водой.
Роботы стояли неподвижно.
***
У входа были шум, свалка. Воины пытались задержать растрепанную женщину. Та рвалась к ступеням, бормотала, вскрикивала невнятно. Несколько других женщин стояли поодаль, не вмешивались, лишь подбадривали нападавшую, ругали воинов.
Щелкнув, включился лингвист.
– Убийцы! Звери, подземные черви! Убийцы! - Лингвист пытался перевести речи всех женщин одновременно, торопился, сбивался, сам себя перебивал:
– Отойди! Узнает Старший, ты не будешь жить! Не кусайся!
Это слова воинов. И снова:
– Убийцы! Где мои дети? Где Жало? Я видела снизу! Мы видели снизу, как вы тащили Речку! За что ее убили? Звери!
Воины не решались пустить в ход копья, опасаясь женщин - может быть, их собственных матерей, теток, сестер. Лишь отталкивали их, огрызаясь, рычали.
Первым Павлыша увидели женщины, стоявшие в стороне.
– Дух! - закричала одна из них.
Женщины отпрянули, спрятали лица от взора духа. Замерли воины. Лишь одна, не слыша ничего, пыталась пробраться к храму.
– Остановитесь, - произнес Павлыш.
Женщина услышала, заметила его. К удивлению Павлыша, она не склонилась, как остальные, - казалось, ее ярость удвоилась.
– Ты убил ее!
Воины скрестили копья, она повисла на них, размахивая когтями.
– Ты ее мать? - спросил Павлыш.
– Убийца!
– Она мать Жало, - ответил воин.
– И Речка - ее дочь, - крикнула из толпы старуха. - Речку привел к ней Немой Ураган.
– Мои дети! Где мои дети?
Женщина укусила одного из воинов в плечо, и тот выпустил копье, прижал ладонь к шерсти.
– Ты жестокий дух! Духи - убийцы! Они убили моих детей!
Женщины говорили: «Да, да», но тихо, прикрывая лица руками.
– Спокойно, - сказал Павлыш. - Я пока никого не убил.
– Вот придет Старший, он узнает о твоих словах, женщина, - пригрозил воин, вцепившись здоровой рукой в ее волосы.
– Где Речка? Где Жало? - кричала женщина. - Они были красивые, смелые, добрые. Лучше всех в деревне! За что ты убил Речку? Я видела, как вы тащили ее, чтобы духи вынули из нее сердце.
Женщины вторили ей, словно хор в греческой трагедии.
– Сколько же нужно повторять! - закричал тогда Павлыш, чтобы перекрыть гам. - Речка жива. Она только больна, ранена.
В ушах - передавал диагност - слабо билось сердце Речки.
– Пусти меня к ней!
– С удовольствием. Только сначала нужна вода. Кувшин с водой. Пусть мне принесут.
– Вода?
– Да, для Речки. Она хочет пить, разве не понятно?
– Сейчас, - сообразила девушка из хора и замелькала черными пятками по тропинке вниз, к ручью.
– Дух просит воды! - в священном восторге подхватили другие женщины.
Еще две или три из них бросились вслед за девушкой.
«Ну вот, вроде намечается прогресс, - подумал Павлыш. - Юноша опять будет недоволен, хотя я, кажется, укрепляю его репутацию среди женщин долины».
– А где Речка? Я хочу ее видеть, - настаивала мать Жало.
– Погоди. Принесут воды, вместе пойдем.
– Ей больно?
– Она выздоровеет, - вежливо заверил женщину Павлыш. - Через полчаса или через час вы сможете взять ее домой.
Воины успокоились, уселись на ступеньки у ног Павлыша.
Мать стояла, сгорбившись, глядела в землю. Ждала. Она непочтительно говорила с духом, она вышла из себя и заслужила кару.
Первые капли дождя взбили пыльные фонтанчики на площадке. Стемнело.
– Будет большой дождь, - произнесла старуха, вроде бы та, что встретилась недавно Павлышу у ручья. Она осталась стоять на краю площадки.
– Старуха знает травы, - сообщил доверительно воин, запрокинув к духу голову, отчего обнажились его клыки.
– Это хорошо, - согласился Павлыш. - Она пойдет со мной в храм.
– Людям нельзя в храм, - ответил воин. - Только когда Великий дух призовет их.
– Я не пойду, - отказалась старуха. - Если Старший отдаст Речку матери, я приду в ее дом. Я знаю травы.
Две девушки, запыхавшись, волокли грубо слепленный кувшин. Вода выплескивалась на землю.
– Давайте возьму, - предложил Павлыш.
Девушки не посмели приблизиться к нему, опустили кувшин на землю. Павлыш поднял его и, всходя по ступенькам, предложил матери:
