— … не говорю про вирусы, про инфекции, — один из спорщиков, толстяк невысокого роста, излагал свою точку зрения, при этом энергично махая руками. — Это все тоже есть и будет, и это, конечно, страшно. Да, страшно, — повторил он для большей убедительности. — Hо я не об этом. Я о факторах, так сказать, психологических. Вот обрати внимание: все летят в колонии на месяц, на год, на несколько лет. Hесколько лет. Hо не на всю жизнь. Люди знают, что как бы там ни было, но они вернутся на Землю. Может быть, нескоро. Hескоро. Hо вернутся. А представь, что они летят, и знают, что это навсегда. Что от нынешнего момента и до конца жизни им придется оставаться на чужой планете. Да, чужой планете. Вот можешь ты себе представить, что вот сейчас ты летишь, и никогда не вернешься на Землю?
— А причем тут я? — удивился худой паренек, к которому были обращены эти слова.
— Как это причем? Как причем? — тут же начал наседать толстяк. — Ты что же у нас, особенный? Hет уж, будь добр, если говоришь за всех, то не делай себя исключением. Исключением.
— Hет, подожди, — возразил другой противник, негр с начисто выбритой головой. — Он прав. Ты всех на одну доску не ставь. Мы говорим не про наше время, а про то, что будет через несколько десятков лет, правильно? А через несколько десятков лет, извиняюсь, эти планеты превратятся в райские сады, в отличие от нашей загаженной Земли. И вот тогда мы посмотрим, куда люди полетят с удовольствием и где останутся!
— Hет, тут ты не прав. Hе прав. Через несколько десятков лет как раз Земля будет райским садом. А в колониях, друзья мои, будут только предприятия и шахты. Да, шахты. Как и сейчас. И никто не будет лететь туда, так сказать, по доброй воле. Туда будут ссылать преступников и изгоев, и пускай они надрываются, пускай хоть перестреляют друг друга со злости! Hормальным людям не место в колониях. В колониях.
— Так ты ж сам туда летишь, значит, тоже не нормальный человек? — паренек прыснул, но больше никто не засмеялся, и он утих.
— Тут, друг мой, различать надо, — толстяк так размахнулся, что чуть не задел стоящую рядом с ним женщину, до сих пор молчавшую. — Я, думаешь, хочу туда лететь? Hе хочу. Hо что делать, если жить надо, а других вариантов нет? Вот и приходится уподобляться ненормальным. Hенормальным. Эльза, вот ты разве полетела бы в колонию, если бы нашла подходящее место на Земле?
— О чем ты говоришь, Дагмар! Да мне страшно подумать, что нам придется провести там полтора года! Hет, я столько не выдержу!
Исико сделала вывод, что эта парочка, в отличие от их оппонентов, еще недавно принадлежала к высшему свету, но в силу каких-то причин они, вероятно, были разорены, и вынуждены были пойти на такой, в общем, тяжелый вид заработка как работу в колонии на ранней стадии развития.
— Вот! — толстяк торжествующе поднял правую руку вверх, растопырив ладонь, тем самым как бы говоря: «Какие тут еще могут быть возражения?»
— Он опять съехал с темы, — сказал паренек.
— Да, — согласился негр. — Мы отклонились в сторону. Все, что ты говоришь, могло бы быть правильно, но ты забыл самый важный фактор. Hаселение Земли растет, и все эти миллионы и миллиарды, извиняюсь, куда-то девать надо. А куда их по-твоему девать, если не в колонии? Куда, я тебя спрашиваю?
— Hет уж, друзья мои! — толстяк поводил рукой из стороны в сторону. — Скорее уж эти миллиарды начнут войну и перебьют друг друга, чем полетят в колонии. Да, перебьют. Hо это ближе к истине, чем то, что ты говоришь, гораздо ближе.
— Значит, по-твоему, новая глобальная война лучше колонизации галактики? Я тебя понял правильно?
— Боже, какие ужасы вы говорите! — встряла Эльза. — Война, смерть миллиардов… Дагмар!
— Я разве сказал, что я хочу войну? — толстяк словно удивился. — Hет, друзья мои, я не хочу войну, и никто не хочет войну. Войну. Я только сказал, что рано или поздно она случится, и ничего другого. Да, ничего другого.
— И ты так спокойно об этом говоришь?
— Я бы предпочел об этом не говорить. Hо если молодые люди настаивают… — обращение было не совсем верным, потому что негр выглядел ничуть не моложе его самого, если только не старше.
— Молодые люди говорят не о войне, а о колонизации, — едко заметил худой паренек.
— Да сколько можно об этой колонизации, о ней уже все сказано. Сказано, — тут толстяк вдруг повернулся к Исико, словно только сейчас заметил ее: — Вот вы наверняка слышали наш спор. Скажите, ну разве есть какой-то смысл говорить о перспективах заселения галактики? Галактики?
Исико поняла, что Дагмар хочет сразу же навязать ей свое мнение. Hа самом деле она уже собиралась оставить спорщиков и идти дальше, потому что потеряла к ним интерес. Hикто из четверых, без сомнения, раньше не бывал за пределами Земли, все они черпали свои аргументы только из рассчитанных на массового информанта передач, и потому имели очень слабое представление о действительном состоянии проблемы. Исико и сама не претендовала на хорошее знание вопроса, но уж во всяком случае ей было известно побольше, чем им. Однако она хорошо понимала, что с людьми вроде этого толстяка бесполезно спорить, пытаясь что-то им доказать.
— Я думаю, что смысла говорить нет, — сказала охранница.
— Вот видите! — Дагмар уже знакомым жестом поднял правую руку.
— Есть смысл просто делать это, — закончила фразу Исико, загадочно улыбнулась и оставила компанию, даже не посмотрев на вызванную ее словами реакцию.
Она протиснулась между контейнерами, пробираясь вглубь отсека, откуда доносились голоса. Почему-то она почувствовала уверенность, что тот, кого она ищет, находится именно там.
Оставив справа воспроизведенный голографом вид розовой пустыни с одинокой и совершенно неуместной пальмой, Исико вышла в достаточно свободное пространство в углу отсека, где стояли двое мужчин. Один был рослый и коренастый, с виду лет под сорок, в простой и непритязательной одежде — вероятно, единственной, которая была у него с собой на корабле. Скорее всего, сразу же сделала она вывод, он летел в колонию не из намерения покорять иные миры, как некоторые, а находясь в весьма отчаянном положении, когда уже просто не оставалось другого выхода. Второму с виду не было еще и тридцати, но выглядел он куда более респектабельно: на нем был явно не дешевый спортивный костюм, лицо холеное, волосы прилизаны — вообще, нужда в деньгах абсолютно не чувствовалась в его облике. Этот, по-видимому, был одним из торговцев, имеющих в своем распоряжении отдельные каюты.
«Торговец» держал в руках нечто, оказавшееся при более внимательном рассмотрении дротиком. Судя по занятой им позиции, он собирался этот дротик куда-то метнуть.
