Молодая девушка в поношенной короткой кофте внезапно закашлялась, прижимая руку к груди. Она задержалась около Фрайса. Карие удивленные глаза поднялись к его лицу. «Она умрет, – с легкой тошнотой подумал доктор, – умрет через два часа». Он отступил, сжимая зубы. Но девушка уже прошла. Фрайс двинулся к краю тротуара и шагнул в такси.
– Сэр? – спросил оборачиваясь толстый шофер. Он не спускал с доктора узеньких красных глаз. «Он умрет! – снова подумал доктор, сжимаясь под этим взглядом, – он заподозрил меня».
– Взморье, к Северным дачам, – крикнул он и с ужасом услыхал свой невнятный голос. Сейчас узнает, сорвет шляпу.
Но шофер ничего не подозревал. Он налег на руль – и мотор рванулся вдоль улицы…
Доктор Фрайс не любил людей. Вернее, погруженный в науку, он не видел их, не обращал на них внимания. Двадцать лет прошло со времени рождения фрайсита, и ни разу с тех пор не подумал он о том, что будет, когда фрайсит ворвется в жизнь. Только теперь…
Возможно, что личная опасность повлияла на его нервы. Но эта девушка, шофер, радужный туман… – главное выбраться самому, уехать подальше. С тошнотой, подступившей снова, он увидел, как оборванный газетчик, задержавшись на углу, сжав худыми коленями серую пачку, усиленно начал тереть кулаками глаза…
Авто задержалось на перекрестке. Три противоположных потока скрещивались здесь, регулируемые световыми сигналами. Здесь плотной массой сжимались автомобили и люди. Легкая тревога, подобно смутному предчувствию, уже зарождалась в этой толпе.
И внезапно разгадка наступила. Три далеких невнятных удара врезались в уличный гул. Над уносящимися в воздух домами мелькнул белый луч, и чудовищный палец прожектора остановился посредине неба. И еще один звук – тоскливый, надрывный вой сирены – пронизал стихающий гул.
Из-за дальнего угла, показываясь и скрываясь, вырвался мотоцикл и понесся через перекресток. На мотоциклисте была противогазовая маска, он склонялся к рулю и не переставая нажимал сирену. Он пронесся, как тень, и затерялся в перспективе улицы.
Жизнь замирала. Люди каменели. Останавливались авто и вагоны. Наступила на один момент тишина, дикая и неестественная. Тысячи бледных лиц поднялись к небу.
А небо уже ломалось и дрожало в ощупывающих его лучах. Среди зловещих туч выступило и вновь исчезло плоское крыло аэроплана. И в то же время дробный гром пропеллеров, падая сверху страшной музыкой, проник в цепенеющее сознание обреченных.
И тогда улица ожила. Люди поняли, в чем дело, поняли, что нужно бежать. Две машины с треском сшиблись на углу. Ехать было нельзя, – все устремилось в одном направлении.
Бежать, укрыться куда-нибудь, все равно куда. Люди соскакивали с машин и бежали на тротуары. Надписи вспыхивали вдоль домов:
«Граждане, спокойствие! Граждане, надевайте противогазы! Не толпитесь у противогазовых убежищ!»
– Амадей Брукс с семьей бежал на самолете! – крикнул голос с тротуара.
Фрайс взглянул. Курчавый рабочий выкрикнул эти слова. Его выпуклый лоб был рассечен, кривая струйка крови медленно текла по щеке.
– Капиталисты приготовились, – кричал рабочий. – у них есть свои убежища, туда пускают за большие деньги. Я хотел попасть туда, видите! Он поднял руку ко лбу. В следующий момент толпа унесла его.
Амос Фрайс растерялся. Не то чтобы растерялся, по в строгий, выработанный заранее план вдруг ворвалась сама жизнь, нарушив его логическое развитие. Оставаться здесь – среди авто, на виду у всех – это будет самое лучшее. Но наверху начинается бой, за распылением последует обстрел снарядами. Бежать вместе с другими…
Дикая сцена разыгралась в двух шагах от него. Толпа бежала неизвестно куда, противогазовых убежищ не хватало. Из-за масок уже сражались. Богато одетый человек в маске выбежал из дома и остановился на ступеньках подъезда. Несколько других с криком бросились к нему.
Они требовали противогазов. Человек в маске опустил руку в карман, в его кулаке блеснул револьвер. Размахивая им, он стал пятиться к двери.
Кто-то из толпы бросился к нему и упал, размахивая руками.
Джентльмен выстрелил два раза. Потом на него навалились. Разорванный противогаз взлетел в воздух. И тут обычный здравый рассудок изменил доктору Фрайсу.
Он решил скрыться в более безопасное место. Уйти от толпы куда-либо в переулок, забежать в какой-нибудь дом, спрятаться. Фрайс вылез из авто и слился с людским потоком. Подхваченный толпой, потеряв возможность двинуть хотя бы одним членом, он побежал вперед, семеня ногами, думая об одном – не упасть под ноги этой живой лавине.
Вверху начался бой. Гремели зенитные орудия, самолеты города тусклыми крестами скользили вверх, к неподвижно ждущей их враждебной эскадрилье. Небо рушилось и возникало снова, вырывая из тьмы отдельные эпизоды боя.
А толпа неслась вперед и вперед, слишком испуганная, чтобы остановиться, слишком плотная, чтобы предпринять что-либо разумное. Люди выбегали отовсюду, из всех домов, из всех переулков. Люди падали под ноги друг другу. И все же толпа росла и росла. Со страшным сердцебиением, задыхаясь в плотной резине, Фрайс все быстрей перебирал ногами.
Поток свернул в переулок. Блестящие магазины кончились – здесь чаще встречались бакалейные и закусочные лавки. Перед глазами Фрайса в диком танце мелькали пестрые вывески. Противогаз на нем сполз, он видел только одним глазом. Новая картина на миг приковала его внимание.
В двух шагах перед ним бежал рабочий с израненным лбом, верней не бежал – толпа, стиснув, тащила его. Рот его был судорожно сжат, кровь из раны текла все сильнее.
И вдруг голова нырнула вниз. Рабочий что-то крикнул, кровавое, полное яркого ужаса лицо показалось снова, затем исчезло совсем. Бегущие сзади приподнялись, как бы минуя невысокую горку. Под своими ногами доктор Фрайс почувствовал что-то мягкое, скользкое, еще не перестающее шевелиться.
Это было сверх человеческих сил. Доктор рванулся вбок, в сторону, куда угодно, только не в ногу с этими одичавшими людьми. Толпа подавалась.
Острым локтем он уперся в женскую обнаженную грудь. Стены надвигались на него. Он рванулся снова и, ступив в пустоту, с ужасом начал падать в темный бездонный провал…
Когда он очнулся, ему показалось, что огромный камень навалился на ногу. Тело сильно болело, нога же, огромная и омертвелая, ныла, будто схваченная тисками. Он сел, поправил противогаз и с трудом повернул голову.
Он сидел на каменной площадке, перед открытой дверью какого-то помещения. Две лестницы, параллельные мостовой, спускались сюда от тротуара. Наверху слышались топот и гул бегущей толпы. Доктор шевельнулся и со стоном пополз в помещение.
Круги красные и черные плыли перед его глазами. В этих кругах проступила сначала фигура человека в пиджачной паре, с русой бородкой и бледно-голубыми глазами на белом испуганном лице. И уже затем прояснился фон – внутренность закусочной с полными блюдами на прилавке, с рядом бутылок вдоль полки на стене.
Человечек отступал, не сводя глаз с Фрайса. Доктор был страшен в эту минуту. Он был без шляпы, серый резиновый череп и стеклянные глаза смотрели из-под бинта, съехавшего набок. Он попробовал встать и удержался на одной ноге, обеими руками опираясь на прилавок.
– Что случилось? – резко спросил человечек, и его голос, как сквозь сон, прозвучал в сознании Фрайса. – Революция? Землетрясение? Хозяин ушел узнать и не вернулся. Кто вы такой и как сюда попали?
– Налет аэропланов! – хрипло крикнул Фрайс, он покачнулся и еле удержался за стойку. – Налет аэропланов. Город в газовом тумане. Живей, есть у вас противогаз? Скорей надевайте его.
Приказчик секунду стоял в нерешимости, потом схватил с полки противогаз и торопливо натянул на голову.
– Подвал, есть у вас подвал? – снова крикнул Фрайс. Он кричал, склоняясь к самому уху лавочника. – Это одно спасет нас. Дайте ключ, дайте же ключ, говорю вам!
Приказчик колебался. Фрайс снова схватил его за плечо.
– Вы не верите? Вы боитесь ловушки? Верьте мне, – я Фрайс, доктор химии Фрайс. Вы слышали обо мне? Откройте подвал – и вы избежите смерти. Вы слышите?
