Молодой человек нервно кусал губы. Какая-то дельная мысль маячила поодаль и никак не хотела быть пойманной. Голова кипела, а решения не было. Неожиданно Инга поднялась.
— Дан, прости. Мне нужно идти. Спасение цивилизации мы провалили. Надо восстанавливать учебную работу. У нас и так больше половины дополнительных блоков Наума погорело от перегрузок. А без роботов трудновато.
— Что? — вскричал Даниил, — Без роботов? Вот оно!
— Что? — округлила глаза Инга.
— В той симуляции боевые роботы бесполезны!
Но девушка только непонимающе хлопала глазами. А Даниил радостно завопил:
— Я понял! Разгул вируса — это моделирование спасения их реального мира!
Глава 15. Живая виртуальность
— Ты совершенно прав! — раздался тихий баритон, и перед ними собственной персоной появился Антон Владимирович Рогов.
Даниил лишь усмехнулся, а Инга, насупившись, строго заявила:
— Очень хочется получить от вас объяснения всему происходящему. А так же тому, как вы здесь оказались. Или Наум тоже под вашим контролем?
Рогов уселся на песок, скрестил по-турецки ноги и дружелюбно улыбнулся.
— Инга, в твоем тоне слишком много враждебности. Но ввиду неосведомлённости это простительно.
— Ещё бы! — фыркнула девушка.
— Недоброжелатель не стал бы приходить. И уж тем более что-то объяснять. Но я здесь. И с радостью всё расскажу.
Инга глянула на Даниила, но молодой человек лишь пожал плечами и тоже уселся на песок. Нехотя, девушка села рядом.
— Мы вас слушаем.
— Прежде всего хочу извиниться, что держал всех в неведении относительно своего плана. Увы, Инга, но если бы я обратился к твоим сородичам, то рассмотрение моего предложения затянулось бы незнамо насколько. Уж очень вы любите всё взвешивать и просчитывать наперёд. А времени было в обрез. Да, я поступил в какой-то мере аморально. Но был ли у меня выход, когда появился хоть и мизерный, но реальный шанс на возрождение моей цивилизации?
— О каком шансе вы толкуете? — осторожно вставил Даниил.
— Сейчас вы всё узнаете.
— А почему только мы? Вы больше никого не желаете в это посвящать? — строго поинтересовалась Инга.
— Ну, что ты! Наум сейчас ведёт трансляцию на весь остров.
— Веду, веду! — прохрипел с неба кибермозг.
— Так вот, — продолжил Рогов, — Всё началось, когда я узнал о творящемся на тридцать седьмом слое бран вселенных.
— И как вы решили это использовать? — холодно уточнила девушка.
— Видишь ли… — Рогов опустил голову и невероятно печально сообщил: — Я не стал прибегать к компьютерному расчёту. Да и компьютера такого под рукой не было. Просто сама собой родилась уверенность, что всё получится.
— Что получится? — не понял Даниил.
— Спасти нашу планету, мой друг. Ситуация в том мире как нельзя лучше подходила для реализации моего плана.
— И в чём же состоял ваш план?
— Терпение. Уж извините, что излагаю неторопливо. Просто хочу наиболее точно донести своё видение ситуации. Чтобы вы смогли судить не только с точки зрения отстранённого наблюдателя. Знаю, вы были невероятно удивлены, что у воспитанников получилось пробиться аж на тридцать седьмой уровень. А ведь считали, что пятый — их максимум. Что ж, могу вас поздравить. Вы были правы. Ребятам действительно было сложно погрузиться ниже. Это сделал я.
— Что-то похожее я и ожидала, — недовольно буркнула Инга.
— Вижу, что женская интуиция свойственна и представительницам вашей цивилизации, — хитро улыбнулся Антон Владимирович.
— Интересно, почему Наум молчал о ваших поползновениях?
— Убедить кибермозг было нелегко, — Рогов тут же утратил весёлость, — Но в этом мне помогла Татьяна. Все знали, что она отлично разбирается в эмоциональной сфере Наума, только не понимали насколько. Перед Татьяной я виноват больше всего. Тогда я убедил её в правильности своих действий, хотя сам жил лишь смутной надеждой. Но она поверила! И заразила этой уверенностью Наума. Так я проник в тот мир. Он был технологически близок землянам, а потому найти подходящий суперкомпьютер труда не составило. Я изменил задумку Оскара и тем самым спровоцировал создание новой вселенной.
— Погодите! — запротестовала Инга, — Но вы же говорили, что у вас не было компьютера под рукой. Как вы могли проанализировать и изменить схему?
Рогов как-то странно усмехнулся и посмотрел вдаль.
— Да, у меня не было мощностей даже для приблизительного расчёта. Я всё делал без черновиков, и вероятность ошибки была колоссальная. Но… меня что-то вело.
— Вело? Что?
— Не знаю. Возможно, божественное провидение? — Рогов опять тяжело вздохнул, — Тот мир несовершенен. Любой мир хомо сапиенсов несовершенен. Ибо сам человек далеко не идеален. Потому и мир таков. В мире людей нет правды и справедливости. Но это полбеды. В нём нет и истины. Каждый видит лишь свой кусочек. Он отстаивает и борется за него, нередко кладёт за это жизнь. Его называют героем. Другой изо всех сил пытается думать и смотреть на ситуацию под разными углами. Это мало у кого получается. Таких принято считать философами и мудрецами. Но беда в том, что ни герои, ни мудрецы не живут счастливо. Да, они частенько говорят обратное. Вот только это их счастье измеряется мгновениями. Оно яркое и горячее. Оно превосходит жалкую радость обывателя словно полуденное солнце ночного светлячка. Но всё же оно занимает невероятно малую часть жизни.
— Это всем известно, — тихо заметила Инга.
— Да, известно. Но неведом ответ на куда более важный вопрос: как научить человека быть счастливым? Я размышлял над этим годы и десятилетия. Вся моя научная работа занимала лишь жалкие крохи мыслительной деятельности, направленной на решение этой задачи. На самом деле, всё оказалось очень просто: ребёнка нужно воспитать жить в постоянной неопределённости. Он должен не боятся хлюпающего болота, а наслаждаться зыбкостью жизни. Понимать, что смерть — неотъемлемый её атрибут, как и рождение.
Рогов осторожно достал из внутреннего кармана бумажник, извлёк из него фото. С голограммы смотрела юная женщина с развевающимися на ветру чёрными волосами. Не нужно было ничего спрашивать. И Инга, и Даниил сразу сообразили, что это мать Вероники. Антон Владимирович несколько секунд неотрывно вглядывался в родные черты, затем спрятал фото в бумажник и вернулся к рассказу. Голос его теперь звучал необычайно глухо:
— А ведь говоря о простоте, я, извините, слукавил. Не просто это. И дело здесь не только в самом процессе воспитания.
— Хм. А в чём тогда? — не поняла Инга.
— Поясню. В пору моей юности было в ходу такое словцо “новатор”. Это человек, внедряющий в своей деятельности прогрессивные идеи и методы. К сожалению, среди педагогов они встречались нечасто. И вот представь, ты — педагог-новатор. Ты вырастила и воспитала целый класс. Да, твои методы были странны и непонятны. Родители ругались, возмущались, спорили. Но потом дети выросли, возмужали, как раньше говорили, стали в жизни на обе ноги. И вот тогда их отцы и матери, преисполнившись благодарности, пришли к тебе на поклон. Представила? Затем ты возглавляешь уже не класс, а школу. О! Тогда о тебе напечатают в газетах, ты будешь писать книги о своей методике, вузы будут драться за право слушать твои лекции. Ты изменишь жизни многих! Но до масштабов человечества тебе далеко.
Рогов сгорбился, будто постарел лет на двадцать. Дрожащей рукой зачерпнул горсть песка. Подождал, пока крупинки сбегут сквозь пальцы, и продолжил:
— Но вот теперь давай представим, что ты, Инга, обрела могущество и берёшься за воспитание каждого ребёнка. Как думаешь, что тогда будет?
— Не могу это представить, — сдалась девушка.
— Я тебе подскажу: ничего хорошего не выйдет. Мир рухнет.
— Почему?
— Потому, что твоя система воспитания была построена на основе знаний старого мира. Она росла на его ценностях и ориентирах. Да, ты пыталась смотреть вперёд. Но твой разум может воспринять только объекты привычного тебе мира. Потому, при всём желании, ты создашь не новый порядок, а ужасающий хаос. Значит, чтобы понять, как переустроить мир, нужна вселенная, в которой такие манипуляции можно проводить безболезненно.
