что корпус у них сдвоенный. Внутри была записка - чертеж на тончайшей папиросной бумаге и несколько фраз на неизвестном мне языке. Перевести это послание прошлого было весьма непросто, но перевод и чертеж убедили меня в правдивости истории часовщика.
- Ты хочешь сказать, что эффект этих часов можно повторить?
- Вполне. И между прочим, эта записка вместе с часами и рассказанной старым евреем сказкой стала первым делом в моей картотеке ненужных идей. Я ее оформил и тут же был приглашен, ни больше, ни меньше, а в Ватикан. Не к Папе Римскому, конечно - в Папскую Комиссию. Однако в возможное бессмертие никто там не поверил. Они затребовали демонстрации, а мои часы будучи недавно запущенными, могли остановиться лишь через шестьдесят с лишним лет. И Ватикан купил у меня схему устройства часового механизма. Мне дали весьма хорошую цену. Возможно, нужно было хранить тайну часов, но скажи, кто бы смог отказать Папе? Я - нет. Кстати, опыт создания подобных часов им удался. Впрочем, это неважно.
- А что важно?
- Как что? Родилась идея прибыльного и необычного дела, которым мы сегодня занимаемся. Моя уверенность в его перспективности не пошатнулась до сих пор. Вот так, Регина Ивановна. Мне пора уходить - боюсь, я поспешил рассказать тебе эту историю. Как бы чего не вышло, - Аполлон грустно улыбнулся и направился к двери.
- Сказочник, - вздохнула Регина и с нежностью посмотрела ему вслед.
- До встречи. Ты неплохо справляешься со своей работой. И знаешь, вот это, - Аполлон показал на клубок ниток с воткнутым в него крючком, - ты даже не представляешь, насколько это здорово.
3
Дни покатились мячиком с горки, подпрыгивая и ускоряясь. Каждое утро приходила Регина в свой маленький кабинет в надежде встретиться с Аполлоном. Не хотелось думать, что он обманщик. "Просто фантазер, которому скучно в офисном болоте", - так говорила сама себе. Удивляло, что у коллег по работе узнать про него так ничего и не удалось. Единодушное желание отойти подальше - такой была реакция на расспросы. Некоторую ясность внесла Алена, пришедшая разбираться с одним из дел, которое Регина никак не брала в работу:
- Три месяца лежит недвижимо эта папка, - Алена разговаривала растягивая гласные.
- Да. Там про всеобщую вакцинацию. Предлагают всех не вакцинированных выселять на острова. Это жестоко. Думаю, не нужно было идею принимать и оплачивать. Я надеялась с Аполлоном обговорить ее возврат.
Алиса вздрогнула, услыхав имя и позабыв о привычном растягивании гласных, торопливо спросила:
- Аполлон часто приходит?
- Нет. А разве он в приемной не отмечается, когда бывает в муниципалитете?
- Конечно, нет. Он же здесь живет. - Алена томно прикрыла глаза и тонкими длинными пальцами убрала со лба непослушную прядь пшеничных волос. - Неужели не рассказывал?
- Об этом не рассказывал. Он кто, вообще-то? - рискнула спросить Регина.
- Правду знает только он. Скажу одно: каждого приходящего на это место, - Алена постучала по столу накрашенными ноготками, - а значит, тебя и твою работу Аполлинарий Иосифович контролирует лично.
- Он таки Иосифович?
- Конечно! Поветкин, - Алена перешла на шепот. - Говорят, что тот самый! Но я думаю, просто родственник. Правнук какой-нибудь. И похожесть с оригиналом объяснима. Кстати, даю бесплатный совет: тебе не нужно думать о том, следует ли оформлять дела, просто - оформляй. Иначе он зачастит, и опять все плохо кончится...
- Почему опять? Многих уволили? - недоуменно спросила Регина.
- Если бы только это. Им с мозгами что-то делают, на память влияют, понимаешь? Они потом даже имени своего не помнят. Ой! Тебе этого знать не следует, - поняв, что сболтнула лишнего, Алена строго взглянула на любопытствующую Регину, поджала губы и решительно ушла, стуча каблуками и оставляя после себя сладкий шлейф восточных ароматов.
Следующий визит Аполлона пришелся на предпраздничный день. Регина то и дело поглядывала на часы в ожидании окончания рабочего времени. Он вошел без приветствия и стука, так, словно ненадолго выходил за кофе и вернулся. Белую фарфоровую чашку в форме усеченного конуса с дымящимся ароматным напитком протянул Регине:
- Это тебе. Если понравится, научу варить.
- Спасибо. Пахнет необычно. Фенхель?
- Однако, ты продвинутый гурман. Как дела? - Аполлон кивнул в сторону стеллажей, давая понять, какие дела его интересуют.
- Есть очень интересные, но больше глупых, - в голосе Регины промелькнуло сожаление.
- Занятие нравится?
- Нормально, - не задумываясь, ответила Регина.
- Ждал от тебя иного ответа. Хотя, мир слишком изменился, и реальность часто диссонирует с ожиданием.
- Я не оправдываю надежд?
- Скорее настоящее, а не ты, - Аполлон опустился в кресло и вытянул ноги. - Прошу прощения, последнее время ноют суставы. Странная штука: идет омоложение организма - визуально, а ментально я старик. Древний, забывающий себя старик.
- Снова сказки и фантазии. Может, переведем наши отношения в деловую плоскость? Ты - инспектор, я - проверяемый. Есть работа, и есть хобби, у меня это вязание, у тебя - сочинительство. А люди маются необычными идеями - и это их хобби! Они приносят свои выдумки в муниципалитет, благо есть такой, единственный на всю страну, отдел. Ко мне попадают все хобби-идеи, и не мудрствуя лукаво, ты тоже рассказываешь мне свои выдумки. Так?
- Не так. Но цепочка работа-хобби-работа интересна. Продолжай.
- Хорошо, я продолжу. Любая чушь здесь приобретает статус рационализаторского предложения, которому еще не пришло время. Допускаю, что иногда это время приходит. Однако самое главное, что граждане чувствуют свою значимость и нужность. Сплошная выгода. Всем. Кроме того, кто весь этот бред фиксирует и переводит в состояние возможной материализации - кроме меня. Я превратилась в Окно Овертона для людской белиберды. Понимаешь? - Регина старалась говорить ровно и негромко, но голос дрогнул на последнем слове.
- Хм... Понимаю ли я... - Аполлон ненадолго замолчал. - Пей кофе, остынет.
- Спасибо, - буркнула Регина.
- Окно Овертона... Возможно, возможно. Я не знаю, что ты себе навыдумывала, но наши отношения находятся именно в той плоскости, о которой ты просишь. Увы! Ничего другого я не могу предложить... и позволить себе. Старость, видишь ли. Духовно износился. Много сплю. Падаю в объятия Морфея, так сказать. Просыпаюсь - мир изменился. Всякий раз - изменился. Много лет я не выхожу из этого здания. Раньше старательно изучал новости, анализировал произошедшее за период спячки и понимал, какая из идей
