— Он был моим братом. И если бы его сын…
— Да, дядя, я не подведу вас. Я решил, что будет только справедливо, если Анакреон сметет с лица земли этих смутьянов, причем немедленно.
— Нет, только не немедленно. Во-первых, мы должны дождаться, пока закончится ремонт боевого крейсера. Простой факт, что они согласились привести крейсер в боевую готовность, показывает — они нас боятся. Эти дураки, а они заслуживают, чтобы их так называли, пытаются нас умиротворить, но мы не свернем с пути истинного.
Лепольд радостно ударил себе кулаком по ладони.
— Никогда, пока я король Анакреона.
Губы Венуса саркастически искривились.
— Кроме того, мы должны дождаться прибытия Сальвора Хардина.
— Сальвор Хардин!
У короля внезапно округлились глаза, и юношеский контур безбородого лица потерял те почти твердые черты, которые совсем недавно на нем обозначались.
— Да, Лепольд, сам лидер Основания прибывает на Анакреон в твой день рождения, вероятно, чтобы успокоить нас своими льстивыми речами. Но это ему не поможет.
— Сальвор Хардин, — это был едва слышный шепот.
Венус нахмурился.
— Ты что, боишься? Это тот самый Сальвор Хардин, который во время своего последнего визита обливал нас грязью. Я надеюсь, ты не забыл этого смертельного оскорбления? Да еще от плебея, которому самое место в канаве!
— Нет, не забыл. Нет… Мы еще отплатим ему, но… но… я немного… боюсь!
Регент поднялся.
— Боишься? Кого? Я спрашиваю, кого ты можешь бояться?
Он захлебнулся от ярости.
— Я хочу сказать, это будет… э-э-э… немного святотатственно — напасть на Основание. Я хочу сказать…
— Продолжай.
Лепольд смущенно проговорил:
— Я хочу сказать, что если на свете действительно существует Космический Дух, он… э-э-э… ему это может не понравиться. Как вы думаете?
— Думаю, что нет, — последовал твердый ответ. Венус вновь уселся, и губы его искривились в странной усмешке.
— Так ты, значит, всерьез думаешь о Галактическом Духе?! Вот что значит оставить тебя без присмотра. Ты просто наслушался Вересова, как я понимаю.
— Он немного объяснил мне…
— Про Галактический Дух?
— Да.
— Какой ты еще теленочек! Он верит во всю эту ерунду намного меньше, чем я. А я вообще в нее не верю. Я тебе сколько раз говорил, что это все пустая болтовня.
— Да, я помню, но Вересов говорит…
— К черту Вересова. Это болтовня!
Наступила короткая упрямая тишина, а затем Лепольд сказал:
— Все равно, все в это верят. Я имею в виду правду о том, что Хари Сэлдон пророк и что он создал Основание, чтобы оно выполнило его предвидение. И в один день настанет рай на всей земле, и каждый, кто ослушается, будет проклят и осужден навеки. Люди в это верят… Я бывал на многих празднествах и видел…
— Да, они верят, но мы — нет. И ты можешь быть только благодарен тому, что это так. В противном случае ты просто не стал бы королем по священному праву и не считался бы помазанником божьим. Очень даже удобно. Это устраняет возможность революций и гарантирует безусловное послушание во всем. Именно поэтому, Лепольд, ты должен принимать активное участие в войне против Основания. Я только регент, а следовательно, человек. Ты же для них — король, более того — полубог.
— Но, по-моему, это не совсем так, — машинально ответил король.
— Не совсем так? — Последовал иронический ответ: — Но все так считают, за исключением Основания, конечно. Ты понял? Все, кроме Основания. Как только ты их уничтожишь, некому уже будет сомневаться, что ты избранник божий. Подумай об этом.
— И тогда мы сами сможем управлять этими могущественными коробками в храмах, и водить корабли без людей, и пользоваться Священной Пищей, которая излечивает от рака, и получать все остальное?.. Вересов говорил, что только благословенные Галактическим Духом могут…
— Вот именно, Вересов говорил! Вересов — второй после Хардина твой злейший враг. Будь со мной, Лепольд, и не думай о них. Вместе мы создадим Империю, не просто королевство Анакреон, а такое, которое охватит каждое из биллионов солнц Галактики. Разве это не лучше, чем просто слова «Рай на земле»?
— Да-а-а.
— Разве может Вересов пообещать больше?
— Нет.
— Хорошо.
Голос его звучал повелительно.
— Думаю, можно считать, что мы договорились?
Он подождал ответа.
— А теперь иди, я буду позже. И вот еще что, Лепольд…
Молодой король обернулся с порога.
Венус улыбнулся, но глаза его, как всегда, остались холодными.
— Будь внимателен на охоте, мой мальчик. После несчастного случая, который произошел с твоим отцом, у меня появляются все время какие-то странные предчувствия в отношении тебя. Надеюсь, ты будешь осторожен и сделаешь то, о чем мы с тобой договорились, правда?
Глаза Лепольда расширились; затем он их опустил.
— Да, конечно, дядя.
— Прекрасно.
Без всякого выражения на лице регент — посмотрел вслед удаляющемуся племяннику и вернулся к столу.
А мысли уходящего Лепольда были трезвы и полны страха. Может, это будет и лучше — победить Основание и, более того, добиться власти, о которой говорил дядя. Ведь после того как война кончится, он будет крепко сидеть на троне. Но внезапно Лепольд четко осознал, что Венус и два его взрослых сына являются прямыми наследниками престола в случае его смерти. Но пока он — король… А королю ничего не стоит приказать выстрелить… Даже в своих братьев и дядей.
После Сермака наиболее деятельным в подборе кадров, которые сейчас вливались в так называемую Партию действия, был Льюис Борт.
И, тем не менее, он не был членом делегации, которая нанесла визит Сальвору Хардину почти полгода тому назад. Так получилось не потому, что партия не признавала его стараний — скорее напротив. Борт отсутствовал по той простой причине, что в это время находился на Анакреоне. Он посетил планету как частное лицо. Борт нигде не регистрировался и не делал ничего важного. Он просто наблюдал за темными сторонами жизни этой планеты и совал свой длинный нос в самые отдаленные ее уголки. Льюис прилетел домой в сумерках короткого зимнего дня, который начался снегопадом, и уже через час сидел за столом в доме Сермака. Первые его слова не улучшили настроения собравшихся. А оно уже было достаточно мрачным в связи со сгущающимися сумерками и обильным снегопадом за окном.
— Боюсь, — сказал Льюис, — что наше положение можно охарактеризовать как «пропащее дело».
— Вы так считаете? — угрюмо спросил Сермак.
— Думать тут не о чем, Сермак. Другого мнения и быть не может.
