Теперь только на «стреляющее огнем» ружье вся надежда. Ну да, тактику нужно выбрать такую: он прячется за щитами, палит во врага, осуществляя поддержку огнем, стращая противника невиданным колдовством, убивающим с грохотом и пламенем на расстоянии. Глядишь, обделаются защитники дворца — и побегут, оружие побросав. Что им и нужно.
А повстанцы помолились своим богам и отправились в путь. Благо и ехать-то недалеко было.
У въезда в город их остановили стражники. Мамба, как и его спутники, при малейшей тревоге был готов наброситься на них и без промедления перерезать горло. Но все обошлось, Алгур, изображая из себя жреца, перебросился с охранниками несколькими фразами на аккадском, и те беспрепятственно пропустили караван повозок за городские стены.
Очутившись внутри, они направились по узким кривым улочкам в сторону центра города, туда, где располагались главные постройки — храм верховного бога Ассура и дворец наместника.
Когда подъехали к возвышающемуся над остальными зданиями зиккурату, предводитель кавалькады поднял руку, призывая всех остановиться. Он поманил за собой царевича:
— Пойдем попробуем договориться со святошами, — и обернулся к остальным: — будьте наготове. Если что-то пойдет не так, вы знаете, что нужно делать.
Мамба кивнул самому себе — он-то уж точно знал. Если жрецы пойдут в отказ, придется их всех мочить — прямо у них в сортире. А это уже будет походить больше на резню, чем на честное сражение. Неприятно, но иначе сорвется их и так рисковый план.
Впрочем, он зря волновался. Через какое-то время показались довольные командиры их диверсионного отряда, сопровождаемые несколькими старцами в богатых одеяниях. «Жрецы на нашей стороне», — успел шепнуть товарищу Урал. В следующую минуту во главе с самим верховным жрецом кортеж двинулся в сторону дворца.
«Архиканоник — это хорошая идея», — подумалось Руслану. Поначалу он отведет подозрения. А потом уже будет поздно. Главное, проникнуть во внутренний двор и сам дворец. Если даже подоспеют верные наместнику гвардейцы, повстанцы смогут забаррикадироваться в здании и держать оборону. А там и сподвижники подоспеют. Алгур еще перед отправкой доверительно сообщил, что послал гонцов верным людям в другие номы. Да и жрецы обещали поднять народ. Теперь все решала скорость и внезапность нападения.
Дворец представлял собой здание ненамного меньше зиккурата. Снаружи вместе с прилегающей к нему внутренней территорией он был обнесен высокой стеной из сырцового кирпича. Только одни ворота вели внутрь. Уже издалека было видно, что возле них слонялись вооруженные до зубов, закованные в броню стражники. Не меньше десятка. Мамбетов воспользовался биноклем, чтобы внимательно рассмотреть подъезд к воротам и тех, кто их охранял.
К дворцовому комплексу вела широкая дорога, пустынная в этот час. Возвышающийся в колеснице Алгур с ненавистью пробурчал:
— Дорогу смерти выстроил себе лугаль.
Стоящий рядом Мамбетов вопросительно уставился на него.
— Сейчас ты увидишь, — угрюмо произнес возничий.
И вскоре Руслан и впрямь увидел это. Они подъехали к длинной аллее, спешились. Но не деревья росли вдоль дороги. Отнюдь.
Жители Междуречья испокон веков испытывали дефицит древесины. Дерево было привозное и очень дорогое. Поэтому все, от домашней утвари до самих домов, старались изготавливать из тростника и смеси глины с асфальтом. Но здесь на дерево не поскупились. Ибо столбы из толстенных стволов высились длинной вереницей. И на них раскачивались похожие на тряпичных кукол обвисшие фигуры.
Превозмогая отвращение, Мамба подошел ближе и присмотрелся. Люди были мертвы. Подвешенные за руки, с раскрытыми в гримасе невыносимой муки ртами, они словно беззвучно вопили, призывая к пощаде. А может, и к отмщению.
Казалось, растянутые до предела конечности вот-вот оторвутся и безрукие тела мертвецов мешком рухнут на пыльную землю. Но они не падали. А вокруг уже вились большие черные мухи.
Руслан пошел вдоль этого страшного ряда, чувствуя, как его трясет. И он ничего не мог с этим поделать. Да и не хотел. Что-то менялось — не вокруг, нет. Реальность оставалась той же. В нем — внутри него переворачивался огромный холодный валун ненависти и боли.
Он достиг края дороги смерти и увидел такое, отчего ему окончательно стало плохо.
Укрепленный в постаменте медный гладкий кол в два человеческих роста. А на него, словно куропатка на вертел, была насажена обнаженная молодая женщина, девушка… Смуглая кожа, стройная фигура, копна длинных черных волос, свисающая с запрокинутой головы. А идущие вниз изо рта подсохшие густые подтеки были намного темнее кожи. Кровь, она всегда чернеет — со временем. И в довершение шока острие кола, мерзким жалом торчащее изо рта, указывало вверх — на равнодушное небо.
Словно мир потемнел, покачнулся и дрожа встал на место. Руслан попятился назад, усиленно глотая горькую тягучую слюну. Безумие обжигающе ударило в голову, окатило сознание холодной волной и превратилось в черное отчаяние. И осталось в мозгах — пожалуй, теперь навсегда.
Где-то на задворках сознания пульсировала мысль — понимание, что это иное время, иные нравы, иной мир… Он, житель постсоветской России, пришел сюда — проник! — из двадцать первого века. Совсем другая цивилизация. Хотя и у них, там, куда он вскоре должен вернуться, хватало зверств и жестокости. А для этого времени подобное вообще было в порядке вещей.
Чего только не насмотрелся он за время своих путешествий! Африканские повстанцы и азиатские партизаны, кровь, пепел пожарищ, взаимная ненависть племен и народов, умело натравливаемых друг на друга богатыми заокеанскими кровососами… Но такое!
Нет, разум не хотел мириться, не желал принимать, не собирался прощать. И отключить его было уже невозможно — поздно. Напротив, Руслан отпустил на волю чувства. И когда ярость переполнила его и затвердела, зазвенела как холодная сталь, Мамба потянул за рукоятку помповик, дослал патрон и, подготовив оружие к бою, сунул обратно. Затем извлек из заплечного рюкзачка снаряженный магазин и патроны с дробью на два перезаряда, распихал все по разгрузочным карманам универсального бронежилета. Проверил, как вынимается клинок из ножен на поясе. Меч выходил очень легко. Ну и порядок!
В этот момент к нему подошел Урал и, с восхищением разглядывая меч товарища, поцокал языком:
— Клинок из белого золота! Откуда он у тебя, Мамба? О таком оружии даже верховный лугаль Арианы не мечтал…
Мамба сказал, что сами боги подарили ему этот клинок. Иначе и не поймут ведь соратники. Он прекрасно помнил, что даже железные изделия были в то время большой редкостью, а уж о качественной углеродистой стали никто и знать не знал. В лучшем случае бронзовое оружие и доспехи, а то и вообще медь, камень да дерево — вот и вся технология.
