Кир Булычев - В куриной шкуре

Ознакомительная версия.

– Тогда зачем же столько усилий, чтобы убить меня?

– Потому что с твоим приездом моя надежда на то, что со смертью профессора я выпутался из этой истории, пошла прахом. Потому что ты вышла на фотографию! Ты догадалась подняться над площадкой… тебя пришлось убрать!

– Но кто тогда убил профессора?

– Понятия не имею. Когда я добрался до него, он уже лежал мертвый, правда, еще не ощипанный! – Тут Грегг ан-Грогги громко захохотал. И это усилие далось ему с таким трудом, что он лишился сознания.

Поэтому когда через три минуты прилетел вертолет с носилками и местным врачом, Кора была расстроена и мрачна, как собравшаяся над головой снежная туча.

– Не расстраивайся, – утешал ее маслиноглазый доктор Мурад. – Главное, что ты распутала преступление. Если Грегг даже не сознается в убийстве профессора, его засадят за вереницу преступлений – начиная от покушения на тебя и возможного убийства жены профессора и кончая использованием служебного положения в корыстных целях с попыткой расстрелять казенный вертолет.

– Ты так прост? – удивилась Кора. – Неужели ты до сих пор не понял, что настоящий убийца остался на свободе?

– Врет твой Грегг. Убил, а теперь врет!

– Не врет. Он был при смерти… он не убивал профессора. Иначе бы он стал хвастаться этим… я знаю людей.

Врача она не убедила. Но и сама осталась при своем мнении. Путь, по которому шло расследование, оказался тупиком.

– Ну где ты пропала! – встретил ее упреками ассистент. – Дети без тебя извелись.

Дети и в самом деле кинулись к ней со всех сторон. Они терлись об нее пушистыми боками, топотали, норовили свалить и заклевать. Коре показалось, что за прошедшие часы они еще подросли.

– Надо собираться, – сообщил ей Орсекки. – И закрывать экспедицию. Детям вреден этот климат.

Коре, конечно же, надо было объяснить молодому археологу, что никуда отсюда он не улетит, а будет поджидать, пока на Дил-ли как коршуны слетятся все археологи и уважающие себя начальники культуры с его родной Ксеро. Но она чувствовала такую усталость, будто весь день таскала тяжелые бревна. Это была нервная реакция на воздушный бой, но рассказывать сейчас обо всем петушку означало вызвать в нем истерику. Тогда уж не удастся отдохнуть…

Кора сказала, что устала, и, уткнув клюв себе в грудь, задремала. Ей снилось, что она летит над лежащим на земле космическим кораблем, а за ней гонится с ножом Грегг, а она знает, что он хочет отрезать ей голову.

Какие-то голоса мешали спать и в конце концов заставили ее очнуться. За окнами палаты было темно – уже наступил вечер. Редкие снежинки неслись по синему фону.

В палате стоял доктор.

– К сожалению, – повторял он, – я должен ее разбудить.

– Нет, не беспокойте ее, она так устала, – отвечал Орсекки. Цыплята пищали. Лампа горела под потолком.

– Что еще случилось? – устало спросила Кора.

– Грегг умер, – сказал местный врач.

– Он что-нибудь сказал? – спросила Кора, поднимаясь, – сна ни в одном глазу.

– Он говорил о ненависти к курам… в общем, это был бред.

– Правильно, – сказала Кора. – Это был бред. Но у меня есть пленки, где он стреляет в меня из охотничьего бластера.

– Я знаю, – сказал врач. – Пленки уже проявлены и отпечатаны. Убийца профессора известен. Вы можете собираться в обратный путь.

– Его обыскали?

– Да, – ответил местный врач и вынул из кармана фотографию, найденную Корой в кабинете профессора, из-за которой она чуть было не погибла.

– Что это? – спросил Орсекки. Он нервничал. Он чувствовал, что происходит нечто интересное, но его в это не посвящают.

– Завтра, завтра, все завтра, – повторяла Кора, не в силах побороть усталость.

– Это очертания «Небесной птицы»! – воскликнул Орсекки. – Где она?

Кора махнула крылом, чтобы врач ушел из палаты. Тот подчинился.

Орсекки размахивал фотографией перед ее клювом. Кора спрятала голову под крыло и больше не отзывалась на вопросы.

Кора проснулась рано.

Птенцы еще спали. В палате горел свет, и Кора заметила, что цветные перышки на ее детишках подросли и стали еще ярче.

Орсекки не спал. Он по-птичьи сидел у двери и ждал пробуждения Коры, не спуская с нее страстного взора.

Как только он заметил, что она открыла глаза, то сразу сказал:

– Я не спал всю ночь! Что случилось? Ты должна мне открыться. Я не могу более терпеть.

Коре стало жалко петушка.

– Твой шеф в отличие от тебя, – произнесла она, – умел летать. А умеющий летать имеет преимущество: у него шире кругозор.

– По-своему ты права, – осторожно согласился с ней Орсекки.

– Профессор Гальени поднялся над плато, – продолжала Кора, – как только предположил, что корабль «Небесная птица» нашел здесь свое смиренное кладбище.

– Разумеется! – замахал крыльями Орсекки. – Как же я не догадался!

– Потише, детей разбудишь!

– Ах, как же я не сообразил? Он говорил мне, и не раз, что лагерь экспедиции, который мы раскапываем, необычен. Здесь слишком много предметов, нужных на борту. Он подозревал, что корабль потерпел здесь крушение, но я не принимал его слов всерьез, потому что… прости, я привык считать его выжившим из ума стариком, никому не нужным маразматиком!

– Почему ты не летаешь? – строго спросила Кора.

– Потому что летать неприлично!

– А он плевал на приличия. Понимаешь теперь, почему Гальени-папа вышла замуж за него, а не за тебя!

– Не лги! – закричал Орсекки и, конечно же, разбудил цыплят.

Они уже начали привыкать к тому, что взрослые что ни ночь скандалят, но не могли полностью игнорировать этот шум и тут же влили в него свои возмущенные голоса.

Кора расправила крылья и накрыла ими детей. Потом сунула клюв под крыло и принялась гладить детей по маленьким перышкам. Те затихли.

Занятая своими милыми крошками, Кора плохо слушала монолог Орсекки, который упрекал ее за то, что она скрыла от него правду.

– Я разрываюсь между любовью к тебе и страстью к археологии! – заявил он.

– Хочешь знать, как погиб твой учитель?

– А ты знаешь? – Орсекки закрыл глаза.

– Могу предположить. Я понимаю, как счастлив был профессор, сделав великое открытие. Но ему предстояло поставить в известность местную администрацию. И Гальени отправился к Греггу со своей новостью и фотографией.

– Нет, не верю, – уже не так уверенно сказал Орсекки. – Как же так? Мы же коллеги! Он мой учитель. Почему он скрыл это от меня?

– Может быть, он был на тебя за что-то сердит?

– Он? На меня? – Задав два риторических вопроса, археолог почему-то насупился и замолчал. И Кора поняла, что попала в десятку: между археологами пробежала какая-то черная кошка.

Ознакомительная версия.