– Ага. – Антон тоже проглотил кусочек мексиканского блюда. – Ты здесь работаешь?
– Да, в пресс-службе.
– Серьезно? Это же чертовски увлекательно!
– Когда как. Бывает, что хочется удавиться.
– Брось прибедняться! Мне бы такую интересную работу… Поди, от девчонок нет отбоя?
– С чего бы?
– Ну как же… Все время на виду, неординарные знакомые, связи всякие любопытные.
Максим мельком глянул на собеседника. Антон увлеченно посасывал «Гиннес» из высокой кружки.
– Слушай, а ты случайно не видел вживую этих… ну-у… богов-то? – вдруг спросил он, заинтересованно подавшись вперед всем корпусом.
– Доводилось пару раз, – осторожно ответил Максим.
– Да ну! – восхищенно воскликнул Антон. – И что, они правда мерцанием окружены?
– Что?
– Я слышал, что вокруг них вроде как ореол сияет. А фотоаппараты и телекамеры его не фиксируют…
Максим несколько секунд смотрел на визави, гадая, шутит тот или всерьез говорит. Потом произнес:
– Нет вокруг них никакого сияния.
Отставив кружку в сторону, Антон перегнулся через столик и, глядя Долгову в глаза, доверительно прошептал:
– Вот если б мне случилось оказаться рядом с Зевсом, я бы его знаешь о чем спросил?
– О чем?
Он хитро прищурился и обронил:
– Когда мне дадут полковника?
На секунду повисла тишина. Потом Максим рассмеялся, со звоном бросив вилку на тарелку.
– Ничего себе! Я думал, ты капитан. Ну от силы – майор…
– Подпол, Максим Валерьевич, подпол, – покачал головой Антон. – Не смотри на возраст.
– Я так понимаю, нам придется еще пивка заказать?
– Метко мыслишь, приятель.
Максим подозвал официантку и попросил пару кружек «Гинесса» и фисташки. Сонливость сдала позиции, отступила, чтобы вернуться через часок-другой, как обычно бывает, если не спишь больше суток.
– А ловко ты меня подцепил, товарищ подполковник, – сказал он, когда девушка ушла за заказом.
– Ну, – развел руками Антон, – не первый день на рынке.
– А если бы я не поднял кошелек? Или себе его оставил?
– Поднял же. И не оставил. Максим хмыкнул.
– Догадываешься, зачем Зевс хочет с тобой увидеться?
– Нет.
– Им нужен консультант.
– Не понял…
– Нужен человек, который мог бы ответить на какие-то повседневные вопросы, разъяснить некоторые психологические тонкости, подсказать, истолковать что-то.
– Ерунда какая… Я-то при чем? Я ж не социолог, не психолог, не занимаю никакого ключевого поста. Да и зачем им какой-то консультант, если они боги?
Антон постучал пальцами по столу.
– Даже боги не всеведущи, – наконец произнес он.
– Но почему я? – Максим покосился на официантку, отхлебнул пива.
– Это интересный вопрос, – сказал Антон, расщипывая пальцами фисташку. – Ты усредненная личность.
– Какая?
– Усредненная. Понимаешь, у тебя нет крена ни в какую сторону. – Антон почесал подбородок. – Ну вот смотри… Возьмем, к примеру, твое отношение к различным аспектам жизни.
– Ну и… – Максим нахмурился.
– Женщины. Ты часто занимаешься сексом, но спокойно относишься к любви. Алкоголь. Пьешь, но не до соплятин. Деньги. Имеешь стабильный доход, не малый, но и не большой; не жаден, но и не шибко расточителен. Приключения. Ты в меру авантюрист. Я могу перечислять и дальше… Литература и искусство, мода и торговля, религии и партии – во всем ты посередке. Всего у тебя в меру.
– Это что ж, – сердито сказал Максим, – у вас на меня целое досье?
– Работа такая, приятель. Смотри дальше, не отвлекайся. Берем другие общие и психологические особенности личности. Самые обыкновенные жизненные привычки, лояльное отношение к себе и окружающим. Мотивации и иерархия, слабости и уязвимости, поведение в пьяном виде и в экстремальных ситуациях. Мышление, эрудиция, интеллект, проницательность, уступчивость, принципиальность, сдержанность, храбрость, наблюдательность. Твои модели поведения. В соприкосновении с подружками, приятелями, с подчиненными и вышестоящими. Задайся вопросом: проявляются ли в тебе крайности в чем-нибудь из вышеперечисленного? Нет. Ты нормальный. Нормальный до феноменальности. Ты – усредненный человек нашего времени.
– Пошел-ка ты на хрен, – не выдержал Максим. – Пошел-ка ты, товарищ подполковник, на хрен! Строевым шагом.
Антон улыбнулся.
– А чего ты, собственно говоря, ждал? Думал, я назову тебя избранным? Исключительным? Незаурядным? Боюсь, крайности Зевсу как раз не нужны.
– Я что, один такой… нормальный?
– Ну конечно, размечтался! Тысячи, может быть, миллионы людей такие же. Но в данной ситуации ты оказался ближе всего. Да и к олимпийским играм имеешь самое прямое отношение. Хотя все это – лишь предположения. Кто знает, что в действительности у Зевса на уме…
Долгов, насупившись, уставился в кружку.
– По всем параметрам ты абсолютно не пригоден к вербовке, – жестко продолжил Антон. – Моральных изъянов практически не имеется – алкоголем не злоупотребляешь, наркотики спокойно отвергаешь, психически уравновешен. Биография чистая, долгов нет, привязанностей к кому-либо особых тоже не наблюдается. Никаких рычагов давления. Так что… Мне остается только на патриотизм жать.
– Знаешь, куда себе нажми…
– Я понимаю – не лестно слышать, что ты – самый что ни на есть обыкновенный. Но время не терпит, мне некогда тебя обрабатывать, приходится прибегать к срочной прямой вербовке. Пойми, никто не может оказаться ближе к группе в данный момент, чем ты. Они просто не подпускают к себе агентов.
– Зашибись! Зевс меня расколет в два счета! И молнией в жопу засветит! Нет уж, увольте.
Антон заржал. И этот честный смех оказался почему-то на редкость обидным. Максим сжал зубы и встал, чтобы уйти.
– Сядь, – мягко сказал Антон, переставая смеяться. Но за мягкостью его тона была спрятана сталь. – Сядь и выслушай меня. Штирлица из тебя делать никто не собирается. Цель – только получение информации. При возможности – осторожная дискредитация группы, то есть дача заведомо ложных сведений при консультации, с целью вызвать намеренные ошибки, выгодные нам. Но это – исключительно после обсуждения со мной. В основном – будешь просто смотреть, слушать, запоминать и докладывать при встречах.
– Если я откажусь работать на вас? Кстати, на кого именно? СВР? ФСБ? Военные?
– ФСБ. Откажешься – убью прямо за этим столиком. У Максима похолодело в груди.
Антон пристально посмотрел на него, допил свой «Гинесс» и снова заржал.
– Да пошутил я, – выдавил он. – Видел бы ты свою рожу.
