Вот и собеседник, в натуральном виде, прикрытый чем-то вроде наших брюк, куртки, но только золотистого цвета. Разница в деталях.
Издали можно за человека принять, если не приглядываться.
Две руки, две ноги. Лысина, рыжий пух над ушами. Глаза васильковые. Нос — кнопочкой. Щёчки розовые. Губки бантиком, ну а бровки — домиком. Внешность яркая, в общем.
Насколько я помню, всегда представителей иных космических цивилизаций изображают рассудочными, холодными, лишёнными каких бы то ни было эмоций.
Но этот был не такой. Совершенно.
Едва мы оказались в баре, сели за стол, Ох задрожал и проговорил — навзрыд, заливаясь слезами:
— Никогда я не расставался надолго с родителями!.. Очень не хватает близких, друзей… И — знако-о-омых!.. Инопланетный гость заревел в голос. Честно скажу, я растерялся.
Надо бы успокоить как-то, утешить беднягу.
Ох, кажется, очень молод, вопреки лысине, которая, должно быть, органически присуща облику расы.
Я положат ладонь на его худое предплечье, тихонько сжал:
— Тогда зачем ты летел сюда? Оставался бы дома, раз тялсело переносишь разлуку.
— Был вынужден спасаться…
— От чего?
— Меня хотели… — забормотал он, пугливо озираясь. — Меня хотели…
— Не волнуйся, не тронет никто, — сказал я. — Здесь ты в безопасности. Всё будет хорошо. Ну, что с тобой намеревались сделать?
— Меня хотели — жени-и-ить!..
Ох забился в истерике. Зарыдал с надрывом. Лицо мокрое, словно под дождём побывал.
Надо же, как парня корёжит.
— Ну а ты — что? — сирости я, чтобы отвлечь немного.
— Испугался… Наобум стартовал — лишь бы улететь подальше… И теперь я — немыслимо далеко от моих родных, от моих друзей и знако-о-омых!..
Снова он вырулил на больную тему Весь зашёлся в рыданиях.
Стало ясно, что утешать бесполезно.
Я повернул голову к бару, надумав взять что-нибудь из выпивки. Авось спиртное развеет горе Оха.
За стойкой не было никого.
Обслужить нас мог автомат, замещающий бармена.
К моему удивлению, за стойкой возник бармен-человек, из двери за баром вышел.
Пожилой. Немного заспанный. Словно только что — из гибернатора.
* * *
Ох совсем разошёлся. Упал на спину и колотил ногами в пол. Куртка на груди потемнела от слёз.
Бармен взглянул с любопытством:
— Что с ним?
— По родным скучает. Никакого сладу.
— Я сел к стойке. — Не знаю, что он пьёт, и пьёт ли вообще. Сам я бы выпил хорошего имбирного пива.
— Я Вик.
— Никита.
Бармен открыл бутылочку и протянул её мне:
— Он не человек?
— Гуманоид. — Хлебнув пивка, с удовольствием покатав во рту, я продолжил:
— Имя дали — Ох… Подходит ему, верно? Мы на вашем космодроме встретились…
Я сначала подумал — вторжение. Какое там. Чувствительный очень.
Попутно я прочитал лежащий на стойке прейскурант. Всё было дёшево.
— При таких расценках вы далеко не уедете, — сказал я.
— Мы не собираемся далеко ехать. Мы тут всей семьей. У нас семейный подряд. Если нет клиентов в отеле, в баре — ложимся в гибернатор. Экономим ресурсы… А парень странный. Тебе не кажется?
— Неполиткорректное заявление. Поговори с ним, может, успокоится. Хотели его женить — сбежал.
— Дружок! — позвал Оха бармен. — Советую чего-нибудь выпить, разогнать печаль.
Ох поднялся, размазал слёзы по лицу. Держась за край стойки, шмыгая носом, прошёлся взглядом по рядам бутылок на полках.
А потом на меня взглянул:
— Что вы пьёте?
— Имбирное пиво.
— Я тоже попробую…
Взяв бутылку из рук Вика, положил на стойку брусочек светлого металла:
— Сдачу оставьте себе.
Ну, бармен, в жизни повидавший кое-что, провёл над брусочком своим детектором. На экранчике появились данные: чистая платина.
Столбняк у нас длился, наверное, полминуты. Около того.
— Прикинь, сколько это стоит!.. — просипел Вше.
Я прикинул:
— Ого…
— Да, примерно столько.
Ох потянул из бутылки.
Скривился. Но — проглотил. С кем поведёшься — от того и наберёшься. В лучшем смысле этого слова.
Бармен теперь смотрел на Оха по-другому:
— Хочешь — оставайся. Плату я, так и быть, стану брать в платине. А что? Не выгонять же на улицу. В трудном положении каждый может оказаться.
— Меня искать будут. Я наследник. Помолчав, Вик спросил:
— Какое наследство?
— Лулорская империя. — Говоря, Ох принюхивался, держа бутылку у носика.
— Всего пять систем, восемь планет. Я наследник.
— И ты не женат…
Бармен собрал на лбу глубокие морщины.
Затем стал нажимать клавиши пульта — наверное, вводил информацию, для памяти.
Наследник. Принц.
Ну-ну.
Покачав головой, я пошёл к музыкальному автомату, включил музыку.
Думал, старьё услышу, но хиты обновляются периодически, из текущего эфира. Зазвучал душещипательный хит прошлого сезона, о странностях любви и трудностях личной жизни.
Я вернулся к стойке, занялся пивом.
Ох снова рыдал, на плече у Вика Не помогло спиртное.
Бармен шептал ему что-то, похлопывал его по тощей спине.
* * *
Из двери за баром вышла девушка в брючном костюме, здорово похожая на Вика. Симпатичная, хоть и наскоро причёсанная, торопливо накрашенная.
Слегка заспанная, из гибернатора. Впрочем, глаза у неё горели.
Увидев пришельца, улыбнулась просветлённо:
— Ох, бедненький!..
Устремилась к нему.
Как я понял, у барменской дочки была активная жизненная позиция.
Точнее сказать — наступательная. Гуманоид, услышав вдруг из девичьих уст своё имя, в недоумении повернулся. Ошалел, сражённый потоком флюидов. И плакать забыл.
Вик отступил в сторону — чтобы не мешать судьбе.
— Я — Лиза!.. — громогласно прошептала дочка. Обхватила гуманоида за плечи и вытерла ему слёзы. — Я тебя не отдам никому!.. Я буду защищать тебя от всех напастей!.. Ох, ты мой золотой…
— Платиновый, — хмыкнул я.
Принц, как щенок, повёлся.
Робко улыбаясь, всхлипнул судорожно, по инерции — словно малыш, и затих.
Вот незадача.
Ох сбежал от династического брака у себя в империи. Влип — на заправочной станции, у людей, встретив первую людскую дочку.
Бывает.
— Ещё нет дипломатических отношений с его расой, — напомнил я Вику.
— Бюрократия неповоротлива, медлительна. А девушкам нужно выходить замуж.
— Ты не знаешь, совместимы ли наши расы генетически, физиологически.
— Э, брось. Лишь бы человек был хороший. Или, к примеру, — гуманоид… Дочек трудно пристраивать, особенно тут, на заправке. Эту, можно сказать, я пристроил.
