— Посмотрите сюда. Угол тридцать градусов, прямо возле края обшивки.
Он прижал лицо к прозрачному материалу обзорного колпака и посмотрел в указанном направлении. Он увидел крошечное поблескивающее кольцо, парящее в космосе.
— Что это?
— Первая космическая станция с постоянным экипажем. Она совсем крошечная — сто пятьдесят метров в поперечнике. Теперь там музей. Запущена же она была примерно через пятьдесят лет после того, как вы покинули Землю. Вы могли бы дожить до этого времени.
— Разве я до него не дожил? — усмехнулся Кавасита. — Нет, быть Рип Ван Винклем совсем неплохо.
— Если мы проведем здесь еще какое-то время, мы увидим на соседних орбитах с десяток других кораблей. Здесь очень интенсивное движение.
К спуску были приготовлены три модуля, каждый вмещал по пятьдесят человек. «Пелорос» нес всего несколько тонн груза, предназначенного для передачи на земную поверхность. Нестор привела Каваситу в трансмиссионный отсек и указала на ряд предметов, которые должны были обратиться в энергию, легально транслируемую на специальные земные приемники, где исходные предметы восстанавливались.
— Не все так просто, — пояснила она. — У меня есть шесть произведений искусства из человеческой колонии, находящейся на одной из планет Эпсилон Эридана. Так вот, передать подобным же образом и их, я, увы, не могу. Это оригинальные официально зарегестрированные произведения, в состав которых введены особые атомы, искажающие получаемый сигнал. Трансляция таких материалов, как органические вещества, косметика, лекарства и тому подобное, также весьма затруднительна, поскольку их структура не поддается исчерпывающему анализу, потеря же хотя бы одной детали может привести к нежелательным последствиям. Трансляция людей и животных — кроме самых простейших видов — запрещена законом. Причины запрета чисто философские. Мне говорили, что люди, понимающие механизм превращения такого рода, нисколько не сомневаются в том, что полученный и исходный объект ничем не отличаются друг от друга. Причина всех сомнений — голые эмоции. Большинство членов «Хафкан Бестмерит» разрешает трансляцию живых существ, но по земным стандартам подобные опыты считаются чем-то варварским. Честно говоря, я не задумывалась над этой проблемой, но участвовать в подобном опыте мне бы, естественно, не хотелось…
— Я читал, что большая часть вещей может дублироваться. Как это сказывается на вашей экономике?
— Скоро увидите. Идемте, пора занимать места в спускаемом модуле. Экономика диктует свои правила — для посадки отведены специальные окна…
— Когда меня забирали перфидизийцы, посадку совершал сам их корабль. Почему этого не делает «Пелорос»?
— Не знаю, возможно, они просто богаче меня. Помимо прочего, в атмосфере «Пелорос» будет чувствовать себя не слишком-то уверенно…
Она усмехнулась и, взяв Каваситу под руку, направилась к модульному отсеку.
Полоса, занятая городом Токио, имела около трехсот километров в ширину и тянулась от Японского моря до Тихого океана. На тихоокеанском берегу, где некогда находились Иокогама и Кавасаки, высились пять структур Солери[6], каждая из которых имела высоту порядка двенадцати километров. Они находились в окружении ста тысяч гектаров озелененной городской территории, за ней начиналась мешанина поселений, каждое из которых было построено по своему архитектурному плану и имело население около десяти миллионов человек. Центральный город представлял собою кубическую структуру Массера. Терминалы для челноков, размещавшиеся на его верхней грани, находились на высоте двадцати километров. Вертикальные грани имели округлую выемку, испещренную тысячами окон, делавших структуру похожей на гигантский улей, битком набитый людьми-пчелами. Четыре угловых опоры, некогда использовавшихся исключительно в структурных целях, теперь обросли великим множеством жилых районов.
Ни одно материальное сооружение не выдержало бы столь чудовищной нагрузки, и потому тело куба было стянуто множеством пересекающихся силовых полей. По ночам свет полевых узлов расцвечивал грани города красными, голубыми и зелеными звездочками. Их свечение распространялось на несколько тысяч километров.
На Японских островах жил целый миллиард человеческих особей. Прибрежные воды несли на себе не менее гигантскую систему связанных друг с другом плавучих городов. Крупные населенные центры выделяли такое количество тепла, что по ночам верхушки сорока городов озаряли окрестности багровым светом. Каждые пятнадцать минут избытки тепловой энергии выбрасывались в космос узкими пучками когерентного излучения, при этом компьютеры следили за тем, чтобы эти очистные мероприятия не мешали движению космических кораблей и орбитальных станций. Тем не менее, компьютеры время от времени давали сбои, вследствие чего продукты городской жизнедеятельности ослепляли навигаторов межзвездных судов и изжаривали экипажи более мелких кораблей.
Южный остров Кюсю стал заповедником, бережно возделываемым садовниками и учеными. Каждый день в городах и поселениях проводились лотереи, в которых разыгрывались путевки на этот благословенный остров, где можно было погулять по лесу и насладиться картинами жизни доиндустриальной Японии.
Кавасите был выдан постоянный пропуск, Нестор — четырехгодичное разрешение на беспрепятственное посещение заповедника и сколь угодно долгое пребывание на его территории.
Правительства Японии, Китая и Испано-Английской республики, крупнейшего земного государства, включавшего в себя Англию, Северную и Южную Америку, Австралию, Новую Зеландию и Борнео, приветствовали их на особой церемонии.
«Радиотемпература Земли составляет десять тысяч градусов Цельсия, — прочел Кавасита на экране своего нового тапаса, подаренного ему послом Испанглии в Японии. — Население Земли — сто миллиардов человек. В большинстве стран существует особый закон, запрещающий их гражданам держать и разводить животных. Треть территории Африки — естественный зверинец. Еще одна треть — невозделанная пустошь, следствие падения астероида в 2134 и единственной атомной войны между Ливией, Алжиром и Марокко. Существует план превращения этой пустоши в новый жилой центр Африки с тридцатью структурами Солери и шестьюдесятью структурами Массера, укрепленных силовыми полями.»
Кавасита положил тапас на стол и посмотрел через окно своей комнаты на багрово-синюю линию горизонта. На этой высоте звезды еще не мерцали. Слепящие лучи солнца гасились поляризованным стеклом.
