— Его надо положить, — предложила Тетя Поля. — Пусть отдохнет, пока мы не управимся.
Кокроша согласно кивнул и бережно уложил профессора на землю так, чтобы голова его легла на ближайший грибной вырост.
— А что у нас с девочками? — спросил наставник.
— Ой, я почти ничего не вижу, — пожаловалась Лена. — Все лицо будто горит. Я, наверное, стала такой страшной…
— А ты, Синди?
— Голова болит немного. Но я могу терпеть.
— Уколы вам все же надо поставить, — решил Кокроша.
Вырвав у профессора из рук медицинский чемоданчик, который тот все это время крепко прижимал к груди, Кокроша раскрыл его. Придирчиво изучил содержимое.
— Да, с медикаментами у нас не густо. Как всегда, только на тот случай, если кому-нибудь оторвет руки или ноги. Всего несколько порций общеукрепляющего. Ладно, его и используем. Ну, девочки, подходите по одной.
Все говорили «укол», а на самом деле лекарства просто впрыскивали под кожу специальным аппаратом. Было совсем не больно, а даже как-то приятно, чуть-чуть щекотно. Шприцы с настоящими, злыми на вид иголками у профессора, конечно, тоже водились. Но использовались они чрезвычайно редко. Их действие на себе испытал, пожалуй, только Джон — вначале тогда, когда поломал ноги, а второй раз — когда сломал себе шею. После каждого случая он, помнится, долго пугал Барбару рассказами о своих ощущениях, красочно живописуя, как иголка впивалась в него, проникала под кожу, потом еще глубже, до самого сердца… Ох, Барбара, что с тобой, где ты сейчас?
Кокроша впрыснул Лене лекарство во внутреннюю часть руки чуть выше локтя — туда, где кожа тоньше. Затем наступил черед Златы, тщетно пытающейся отказаться от укола. Потом наставник еще раз обвел всех внимательным взглядом, подумал и всадил порцию лекарства в основание шеи неподвижно лежащего профессора Макгорна.
— Ладно, будем считать, что другим медицинская помощь не требуется. Барон, идите ко мне, — Кокроша позвал Винтера. — Я буду проводить нечто вроде военного совета.
— Мы можем присутствовать? — спросил Олег.
— Не вижу оснований для отказа. Только ведите себя достойно. Не хнычьте.
Олег невольно вскинул голову, уязвленный неуместным предположением о том, что он будет плакаться, как девчонка.
Обсуждение
Вокруг наставника быстро образовался кружок. Все сели. Рядом с Олегом оказалась Злата. Встретив ее неуверенную улыбку, он осторожно, боясь бурной протестующей реакции, положил свою ладонь на ее руку. Девочка не отмахнулась.
— Сначала — привезенные мною невеселые внешние новости, — начал Кокроша. — Главная из них в том, что с момента смерти короля… Вы знаете, что король погиб?
— Да, — за всех тихо ответила Злата.
Итак, про себя констатировал Олег, девчоночьи сплетни получили второе подтверждение. Первое было в том, что Винтер, судя по обращениям к нему Кокроши, действительно имеет баронский титул.
— Интересно было бы выяснить, откуда вы об этом узнали, — Кокроша скользнул хищным взором по Лоркасу, — но оставим разбирательства на потом. Так вот, после смерти короля Коронный Совет практически прекратил свое существование. Главы Больших Домов еще как-то появились на похоронах Олмира Четвертого, но прямо на тризне разругались в пух и прах. Герцог Кунтуэский потребовал немедленно вернуть ему дочь. Герцог Шойский не преминул одарить всех отравленным тортом, приложив к нему учтивое пожелание побыстрее уйти в мир иной. Герцог Луонский умудрился вызвать на дуэль тучу дальних родственников герцога Цезийского и умертвить почти всех из них. Право дело, скорпионы в одной банке и то ведут себя приличнее. Естественно, что в подобных условиях оказалось невозможным не то что принимать какие-либо решения, но даже провести хотя бы одно собрание Совета. В итоге — в настоящее время Ремита фактически лишена верховной власти. Королевская Служба безопасности парализована и не в состоянии начать официальное расследование обстоятельств гибели короля. Для открытия подобного уголовного дела необходим особый указ Коронного Совета, поскольку разбирательства наверняка коснутся действий Больших Домов. Прибыв в Шер, столицу Кунтуэского герцогства, я все прошедшие дни вместе с… людьми из ближайшего окружения погибшего короля искал выход из создавшегося тупика. Самое обидное в том, что очень много времени приходилось тратить на противодействие попыткам подслушивать наши переговоры по дальней связи.
— Разве вы улетали не для личных встреч? — спросил Олег.
— Ты представляешь, сколько хлопот стоит собрать нескольких важных сановников в одном месте? Я же не король. И даже не герцог.
— Но почему нельзя было поговорить прямо из того здания, где вы жили? Там же были устройства дальней связи.
— Я не желал раскрывать ваше местонахождения.
— Не понял. Вы хотите сказать, что боялись, как бы не запеленговали ваш передатчик?
— О, как много вы еще не знаете! — воскликнул Лоркас и, так как Кокроша молчал, пояснил: — Все официальные разговоры по теле- или радиосвязи должны сопровождаться особым протоколом, гарантирующим абсолютную защиту информации. При этом непременное условие — фиксирование точных географических координат всех участников. Только тогда материалы переговоров по дальней связи считаются юридически значимыми. Запись разговора кодируется особым образом и пересылается в государственный архив, к которому имеют беспрепятственный допуск все Большие Дома.
— Понятно, — сказал Олег, чтобы прервать учителя.
— Наставник, конечно, мог бы связаться со своими высокими абонентами и из школы. Но тогда он был бы вынужден раскрыть ее точное место расположения.
— Я уже сказал, что все понял. Дальше, пожалуйста, — сказал Олег и перехватил на себе испепеляющий взгляд Алика.
— А дальше ничего нет. Я получил сообщение Лоркаса о проникновении на охраняемую территорию лазутчика и, срочно завершив неотложные дела, поспешил обратно, чтобы на месте принять решение, надо ли эвакуироваться. Но ситуация оказалась опаснее, чем я предполагал, и лишь по счастливой случайности мы избежали нападения с воздуха. Сохранили свободу. А то и жизнь. В создавшихся условиях нам остается только одно — подождать, затаившись.
— Что значит — подождать? Сколько времени ждать? Месяц? Год? Десять лет?
— По закону, если в течение недели Коронный Совет не утверждает соответствующие случаю документы, королевский Дом имеет право действовать по собственному усмотрению — проводить любые расследования, вводить чрезвычайное положение на отдельных территориях и на планете в целом, по своему усмотрению проводить аресты подозреваемых в государственной измене и так далее. Одним словом, для того, чтобы обеспечить свою безопасность, нам достаточно всего лишь потянуть время. Надо просто исчезнуть на трое суток. Раствориться где угодно. Пусть даже в сельве. По истечении этого времени королевская Служба безопасности станет на планете единственным хозяином.
— Вы предлагаете нам целых три дня провести в сельве? — вскочила Джулия. — Да к тому времени я превращусь в… в непонятно кого! У меня уже сейчас вся спина чешется! Нет, я не согласна.
— Я не спрашиваю ничьего согласия, — сухо сказал наставник. — Все решения здесь принимаю только я.
Олег усмехнулся, глядя ему в глаза. Кокроша опустил голову.
— Вот вы говорите «Большие Дома», «король», а какое у них до нас дело? Кто мы такие? Почему они нас будут преследовать? Пусть, как вы утверждаете, Юра был… нет, является герцогом, а Варя — дочка главного ученого Ремиты. Может, только их хотели найти, а все остальные ни при чем? — спросила Злата.
— Ты намекаешь на то, что танки клопов не давят? К сожалению вы не клопы.
— Так расскажите нам, кто мы такие.
Кокроша закрыл глаза и словно уснул. Все терпеливо ждали, когда он заговорит.
— Вот что, — сказал он, когда более ждать стало невыносимо, — вы все узнаете через несколько дней. Тогда, когда мы будем в полной безопасности. Сейчас я не могу вам ничего сказать. Слово не стрела, да грознее меча. Поверьте, что это единственно разумное решение.
