— Если на то пошло, — упрямо проговорил Бейли, — комиссар не специалист по роботехнике. У вас могли быть десятки таких роботов.
— Давайте не будем уклоняться от темы, мистер Бейли. Что, если Р.Дэниел действительно Р.Дэниел? Разве не рухнут тогда все ваши логические построения? Будут ли у вас ещё основания верить в этот выдуманный вами совершенно мелодраматичный и неправдоподобный межзвёздный заговор?
— Если он робот! Я утверждаю, что это человек.
— И всё-таки вы исследовали эту проблему не до конца, мистер Бейли. Чтобы отличить робота, даже очень похожего на человека, от живого человеческого существа, нет необходимости делать очень шаткие выводы из того, что он сказал или сделал. Вы, например, пытались воткнуть в Р.Дэниела иголку?
— Что?
Бейли раскрыл рот от неожиданности.
— Это очень простой способ проверки. Есть и другие, хотя, возможно, не такие простые. Его кожа и волосы выглядят как настоящие, но вы когда-нибудь пробовали рассмотреть их через соответствующий увеличитель? И опять же со стороны кажется, что он дышит, но замечали ли вы, что его дыхание нерегулярно, что могут пройти минуты, прежде чем он снова сделает вдох. Вы вполне могли бы собрать выдыхаемый им воздух и измерить содержание в нём двуокиси углерода. Могли бы попытаться взять на пробу его кровь. Могли бы попробовать нащупать его пульс на запястье или определить, бьётся ли сердце под его рубашкой. Вы понимаете, что я хочу сказать, мистер Бейли?
Бейли охватила тревога.
— Это всё слова. Я не позволю провести себя. Я мог бы попытаться проделать всё это, но неужели вы думаете, что ваш мнимый робот позволил бы мне поднести к нему шприц или стетоскоп или микроскоп?
— О да. Я вас понимаю, — сказал Фастольф и дал Р.Дэниелу какой-то знак.
Р.Дэниел прикоснулся к правой манжете, и весь рукав его рубашки разлезся по диамагнитному шву. Под ним обнажилась гладкая мускулистая рука, по виду ничем не отличающаяся от человеческой. Она была покрыта короткими рыжеватыми волосками, совсем как у человека.
— Ну и что? — не сдавался Бейли.
Р.Дэниел ущипнул подушечку среднего пальца правой руки большим и указательным пальцами левой. Бейли не заметил в точности, какие манипуляции последовали за этим. Но, подобно ткани рукава, распавшейся надвое после того, как было прервано диамагнитное поле шва, теперь распалась надвое сама рука.
Под тонким слоем имитирующего кожу материала обнажились нержавеющие детали тусклого серо-голубого цвета — стержни, провода, шарниры.
— Не хотите ли более детально ознакомиться с принципом действия Дэниела, мистер Бейли? — вежливо спросил доктор Фастольф.
Бейли едва расслышал вопрос из-за звона в ушах и пронзительного истерического смеха, который вдруг начал сотрясать комиссара.
Глава 9
РАЗЪЯСНЕНИЕ КОСМОНИТА
Время шло, звон становился всё громче, пока наконец не заполнил всё вокруг, вытеснив смех. Комната и всё, что в ней было, — всё поплыло перед глазами Бейли, стало нереальным, как и чувство времени.
Наконец он пришёл в себя, обнаружив, что сидит на том же месте. С момента, когда его сознание отключилось, явно прошло уже некоторое время. Изображение комиссара исчезло, экран объёмного видеоприёмника опять стал матово-молочным. Р.Дэниел сидел рядом с Бейли, массируя его обнаженное предплечье. Прямо под кожей Бейли заметил небольшое тёмное пятнышко от инъекции. На его глазах оно медленно исчезло, растворившись под кожей.
Он окончательно пришёл в себя.
— Вам лучше, коллега Элайдж? — спросил Р.Дэниел.
Бейли действительно стало лучше. Он потянул руку, и робот отпустил её. Опустил рукав и оглянулся вокруг. Доктор Фастольф сидел на прежнем месте, на его губах играла слабая улыбка, делавшая черты его невзрачного лица более привлекательными.
— Я потерял сознание? — спросил Бейли.
— Что-то в этом роде, — ответил доктор Фастольф. — Боюсь, вы испытали сильное потрясение.
В сознании Бейли живо воскресла сцена с роботом. Он схватил Р.Дэниела за руку и, засучив, насколько смог, рукав его рубашки, оголил запястье. На ощупь рука робота казалась мягкой, но под верхним слоем чувствовалось что-то более твёрдое, чем кость.
Р.Дэниел не пытался высвободить свою руку из цепких рук сыщика. Бейли пристально разглядывал её, ощупывая кожу вдоль предполагаемой средней линии. Был ли там скрытый шов?
По логике вещей, конечно, должен был быть. Робот, покрытый синтетической кожей и специально сделанный так, чтобы его невозможно было отличить от человека, не мог ремонтироваться обычным способом. Не может быть, чтобы его нагрудная плита держалась на заклепках. Не может быть, чтобы его череп откидывался назад на петлях. Наверняка различные части его механического тела собирались вдоль линии микромагнитных полей. Рука, голова, любая часть тела, должно быть, распадаются надвое при прикосновении к определённому месту и снова смыкаются при повторном прикосновении.
Бейли поднял голову.
— Где комиссар? — пробормотал он.
Внутри у него всё горело от стыда.
— Неотложные дела, — ответил доктор Фастольф. — Боюсь, я сам ускорил его исчезновение, заверив, что мы позаботимся о вас.
— Вы прекрасно позаботились обо мне, спасибо, — хмуро отозвался Бейли, — Думаю, наше дело сделано.
Он поднялся, с трудом выпрямив затекшие ноги. Внезапно он почувствовал себя старым. Слишком старым, чтобы начать всё сначала. Не нужно было обладать большим воображением, чтобы предвидеть, что сулило ему будущее.
Комиссар будет наполовину напуган, наполовину разъярен. Он будет сидеть перед Бейли, бледный как полотно, каждые пятнадцать секунд снимая очки, чтобы протереть их. Своим мягким голосом (Джулиус Эндерби почти никогда не кричал) он начнёт втолковывать ему, что космониты смертельно оскорблены.
«Нельзя так говорить с космонитами, Лайдж. Они не смирятся с этим. — Бейли отчетливо слышал голос Эндерби, каждый оттенок его интонации. — Я предупреждал вас. Нечего и говорить, сколько вы причинили вреда. Заметьте, я понимаю вас. Понимаю, что вы пытались сделать. Если бы это были земляне, всё было бы по-другому. Я бы сказал: «Да. Попробуйте. Рискните. Выкурите их». Но космониты! Вы могли бы сказать мне, Лайдж. Могли бы посоветоваться. Я-то знаю их. Я знаю их вдоль и поперек».
И что Бейли мог ответить на это? Что как раз Эндерби-то он и не мог ничего сказать. Что проект был необычайно рискованным, а Эндерби подчеркивал огромную опасность как прямого провала, так и удачи, если в ней будет заслуга робота. Что избежать деклассификации можно было, лишь доказав, что вина лежит на самом Космотауне.
