Медленно поднявшись, инспектор Гарланд посмотрел прямо в лицо Филу и спросил:
— Вы и меня тоже хотели бы испытать?
Губы Фила сложились в едва заметную ухмылку. Он хотел что-то ответить, но лишь пожал плечами и промолчал. Похоже, он совсем не боялся своего начальника, несмотря на явное негодование последнего.
— Я думаю, вы понимаете, какая сложилась ситуация, — заключил Гарланд. — Этот человек или андроид — Рик Декард — представляет мифическую полицейскую организацию, которая якобы располагается в нашем старом здании на Ломбард-стрит. О нашем управлении он никогда не слышал, а мы, в свою очередь, никогда не слышали о едхэ конторе. Он пользуется тестом, о котором нам ничего не известно. Список, которым он руководствуется, не список андроидов, а перечень живых людей. И он уже убил одного из этого списка — по крайней мере одного. Если бы мисс Люфт не успела вызвать полицию, он убил бы и ее, а затем занялся бы мной.
— Гм-м, — протянул Реч.
— Гм-м, — передразнил его Гарланд. Он был в ярости. Казалось, еще немного, и его хватит удар. — Вы что, ничего больше сказать не можете?
Ожил интерком. Женский голос произнес:
— Инспектор Гарланд, лабораторный анализ трупа Макса Полокова готов.
— Думаю, нам стоит послушать результат, — сказал Реч. Гарланд бросил на него испепеляющий взгляд и нажал кнопку интеркома.
— Сообщите, пожалуйста, мисс Френч.
— Анализ костного мозга показал, — докладывал женский голос, — что мистер Полоков был гуманоидным роботом. Если вам нужен подробный…
— Нет, этого достаточно.
Гарланд опустился на стул и начал мрачно рассматривать стену напротив.
— Что лежит в основе вашего теста? — спросил Реч у Декарда.
— Эмпатические реакции на набор социальных ситуаций. Большей частью они касаются отношения к животным.
— Наш тест проще, как мне кажется, — перебил Реч. — Реакция по рефлекторной дуге, связанной с верхними ганглиями спинного мозга, у андроидов на несколько миллисекунд длительнее, чем у людей.
Он придвинул к себе блокнот Гарланда и набросал схему.
— Мы используем звуковой сигнал или вспышку света. Испытуемый нажимает кнопку, а мы измеряем время задержки. Оно различно для людей и роботов. После серии из десяти проб получаются вполне надежные результаты. А в случае необходимости, как, например, с Полоковым, окончательным подтверждением служит анализ костного мозга.
Наступило тягостное молчание, которое прервал Рик:
— Можете испытать меня, я готов. Конечно, я хотел бы испытать и вас, если можно.
— Естественно, — согласился Реч.
Сам он, однако, следил за инспектором Гарландом.
— Я уже сто лет твержу, — сказал он задумчиво, — что тест с рефлекторной дугой Бонелли должен регулярно применяться среди полицейского персонала, и чем выше пост, тем чаще. Разве я не говорил этого, инспектор?
— Это ваше право, — отрезал Гарланд. — Я возражал на том основании, что так легко повредить моральному климату в нашем управлении.
— Но теперь, я думаю, вы не станете особенно возражать, принимая во внимание результаты лабораторного анализа тела Полокова, — ответил Рик.
— Не стану, — согласился Гарланд. Он ткнул пальцем в сторону Реча: — Но вас я предупреждаю — результаты теста будут вам не по вкусу.
— А вы что, знаете, какие будут результаты? — спросил Фил Реч.
— Почти на сто процентов, — ответил Гарланд.
— Ладно, — кивнул Реч. — Пойду принесу прибры. — Он подошел к двери кабинета, открыл ее и сказал: — Я буду через три-четыре минуты.
Дверь за ним закрылась.
Сунув руку в ящик стола, инспектор Гарланд извлек из него лазер и направил дуло в сторону Рика.
— Это вам уже не поможет, — сказал Рик. — Реч проведет лабораторный анализ моего трупа, как это было с Полоковым, и по-прежнему будет настаивать на проверке как его самого, так и вас с помощью… Как это у вас называется? Дуга Бонелли?
На проверку быстроты реакции у всех сотрудников отделения, включая и вас.
Дуло лазера осталось в той же позиции. Инспектор Гарланд сказал:
— С самого утра это был плохой день. Особенно когда я увидел, что сержант Грамс привез вас сюда. У меня появилось нехорошее предчувствие, и поэтому я вмешался.
Он медленно опустил лазер.
Затем он положил оружие в стол, запер его, а ключ опустил в карман.
— Что же должен показать этот тест применительно к нам троим?
— Этот болван Реч… — Гарланд фыркнул. — Он не знает, что происходит в действительности, иначе не мог бы работать как охотник на андроидов. Едва ли это подходящая для андроида работа. С этим могут справиться только люди. — Он показал на листки машинописных копий. — Все эти ваши остальные подозреваемые…
Он помолчал.
— Я знаю их всех. Мы прилетели с Марса на одном корабле. Но Реча с нами не было, он задержался на неделю, пока ему вставляли синтетическую матрицу памяти.
Гарланд погрузился в молчание. Правильнее сказать, она, вещь замолчала.
— Что же он сделает, когда узнает правду? — спросил Рик.
— Не имею ни малейшего представления, — рассеянно ответил Гарланд. — С научной точки зрения его реакция представляет интерес. Он может убить меня, себя, даже вас. Он может начать убивать всех, кто попадется ему под руку — людей, андроидов… Я слышал — такие случаи бывают, когда андроид с ложной памятью считает себя человеком.
— Значит, ложная память — это рискованное предприятие?
— Это в любом случае риск, когда бежишь на свободу и добираешься до Земли, где к тебе относятся хуже, чем к животному, клоп или червяк желаннее всех нас, вместе взятых.
Гарланд раздраженно кусал губы.
— Ваше положение было много легче, если бы Фил Реч выбрал тест Бонелли, поскольку в этом случае испытанию подвергался один я: и я стал бы еще одним анди, который пробрался в управление и которого нужно как можно быстрее отправить на покой. Поэтому вы, Декард, находитесь в столь же неприятном положении, как и я. Знаете, где я ошибся? Я не знал, что Полоков — андроид. Видимо, он прибыл сюда гораздо раньше нас и совершенно с другой группой. Это очевидно. С ними у нас не было контактов. Когда я прилетел на Землю, Полоков уже внедрился в ВПО. Я пошел на риск лабораторного анализа, а этого как раз делать не стоило. Грамс, конечно, тоже зря затеял проверку.
— Полоков едва не прикончил меня, — признался Рик.
— Да, в нем было что-то жестокое. Не думаю, что его мозг того же типа, что и мой. Его мозг явно подвергался дополнительной обработке. Получилось что-то уникальное и очень совершенное. Даже слишком уникальное.
